Королевская примула - [66]

Попытаюсь высказать свой не очень просвещенный взгляд на то, каким образом могли оказаться на большом пути от Кавказа до Пиренеев топонимические следы пребывания иберов.

Увы, я не имею дар излагать свои мысли сжато, прошу извинить меня за столь длинное послание, способное утомить самого терпеливого читателя.

Научная традиция причисляет грузин к потомкам хетто-иберийских племен, сложившихся на территории Грузии примерно в восьмом веке до Рождества Христова. Но к восьмому веку уже закончилось сложение племен, а когда началось? Ведь появление хеттов на горизонте истории относят к четырнадцатому веку до Рождества Христова, и связывают это появление с борьбой за овладение тайной изготовления железа.

В самом деле, истории известно, что в четырнадцатом веке до Рождества Христова несколько южнее границ современной Грузии жило племя кизвадан (киттватна), которое умело выплавлять железо. Оно не изобрело этот способ, и Месопотамия и Египет уже достаточно долгий срок знали железо. Все дело в том, что в этих двух краях — Месопотамии и Египте — еще не знали дешевого способа производства железа, и ценилось оно выше золота. Племя кизвадан постигло тайну дешевого способа изготовления железа в больших количествах. Согласитесь, что тем самым кизвадан обрек себя. Племя берегло свой секрет с величайшей тщательностью, но рано или поздно о нем должны были узнать в других землях и рано или поздно должно было появиться племя, которое имело бы силу вырвать тайну. В подобных случаях история не заставляет себя долго ждать. Такое племя нашлось, оно покорило кизвадан, но не истребило их, как было модно в ту пору, да и в последующие поры тоже. Оно удовольствовалось тем, что вырвало тайну плавления железа.

Этим племенем были хетты.

С четырнадцатого по двенадцатый век до Рождества Христова хетты были единственным племенем в этом краю земли, владевшим искусством выработки железа в больших количествах.

Не дает ли это нам право предположить, что век или другой спустя им овладело и новое, родственное хеттам племя иберов?

Я думаю, эту версию можно считать вполне реалистичной.

Совершить миграцию с берегов Черного моря до берегов Бискайского залива могло только сильное племя, имевшее сильное оружие, — как бы иначе прошло оно земли, где привыкли видеть в каждом пришельце врага? Ни в одном краю не встречали путешественников (да простится мне это несколько ироническое слово, другого, более точного, подобрать не могу) с музыкой, песнями и приветствиями. Наоборот, мигрантам приходилось с боями пробиваться на запад. Да, они теряли воинов, теряли женщин и наименее приспособленных и выносливых членов племени. Но они дошли!

Говоря обо всем этом, я вспоминаю высказанность вашего ученого Николая Марра о том, что „добыча и разработка металлов в начальной стадии развития прошла еще при тесном общении басков с яфетидами Кавказа“.

Сожаление, я не имею полного собрания сочинений Николая Марра и вынужден порой делать ссылки на ссылку, при переводе с русского на французский, а с французского на английский возможны незначительные лексические ошибки. Николая Марра следует переводить (и читать!) с величайшей тщательностью. Но фраза, приведенная выше, о „тесном общении басков с яфетидами Кавказа“ взята мною из русского академического издания.

Не могли бы Вы переслать мне несколько последних изданий трудов Николая Марра, связанных с проблемой басков? В ответ я готов содействовать Вам в приобретении любой интересующей Вас книги, изданной в Англии.

Моему Стивену осталось служить несколько месяцев, моим маленьким подарком ему за производство в офицеры будет поездка на Кавказ.

С искренним чувством к Вам Джекоб Харрисон.

Лондон. 14 июля 1914 года».

На полях письма рукой Георгия Девдариани было сделано несколько пометок:

«Иосиф Флавий: пиренейские иберы — народ Тубала».

«Версия о связи кавказского мира с потомками Каина — Тубалкаином и др. „Каин“ значит „кузнец“. Искусство иберов в обработке металлов (железо, серебро, золото)».

«О военном искусстве иберов (свидетельства древних)».

— А ответа на письмо не сохранилось? — с надеждой спросил Шалва.

— Больше ничего не сохранилось. — Петрэ с удовольствием потягивал чай. — Все, что было, отдал… Все, что было для меня самого дорогого.

По мере того как наши дела двигались вперед, мы все острее чувствовали скудость своих лингвистических и методических познаний. Нужен был серьезный консультант. Долго думали, на ком остановить выбор. Шалва предложил Керима Аджара. Посоветовались с Пуни. Он был самого высокого мнения о своем соседе. Сказал, между прочим:

— Иногда я выхожу ночью покурить… Кругом темно, все спят. И только в окне Керима Аджара горит свет. Зеленая лампа… Значит, работает. Человек, который так много работает, редко бывает плохим.

Глава третья. Керим Аджар

По материнской линии Керим Аджар принадлежал к азербайджанскому роду Ахундовых, по отцовской — к аджарскому дворянину Зурабу Халваши, кутиле, рубаке и при всем том заботливому семьянину.

Дед Керима Аджара — Зураб Халваши был самолюбив, быстр в решениях, был готов открыть душу первому попавшемуся собеседнику и ссудить деньгами первого встречного, если тот говорил, что попал в стесненное положение.