Королевская посланница - [51]

– Что мы начнем? – не поняла Соня.

– Не притворяйтесь, моя милая. Чем ещё мужчина может доказать женщине свою приязнь, свою, если хотите, самоотверженность, как не отдав ей всего себя без остатка?

– Герцогиня де Полиньяк сказала, что вы будете учить меня игре в карты.

– Ах да! – фальшиво воскликнул он, не сводя с неё насмешливого взгляда. – Я об этом совершенно забыл!

Он не глядя взял со стола колоду карт и распаковал её.

– Вы когда-нибудь прежде играли в карты? – спросил он, перемешивая колоду таким образом, что карты точно водопад струились в его руках.

– Нет, никогда, – ответила Соня, не в силах оторвать глаз от его ловких пальцев. – Мне тоже придется делать это?

Он расхохотался и посмотрел на Соню таким взглядом, что у неё по телу побежали мурашки. Господи, что происходит? Она испытывала странное волнение и необычные ощущения в теле, о которых прежде и не подозревала. Однако не может же быть так, что этот мужчина способен в ней пробудить чувственность, даже не прикасаясь!..

– Значит, это правда, я буду у вас первым… учителем карточной игры? Надо сказать, это меня возбуждает. Начнём, как говорится, сверху. Вот эта карта с рисунком посередине называется туз. Он – самый старший и сильный в колоде…

В глубине души Соня подозревала, что она глуповата. Ей казалось, что всю жизнь она будет пользоваться лишь теми знаниями, которые в своё время вложили ей в голову учителя. Но то, что она будет учиться чему-нибудь новому в двадцать пять лет, ей не приходило в голову. Когда Жозеф начал свои объяснения, ей показалось, что такую науку, как карточная игра, она не освоит никогда.

Прошло, наверное, не меньше часа, когда Фуше довольно откинулся в кресле и проговорил:

– Фу, кажется, дело пошло. Никогда не думал, что быть учителем так трудно. Знаете, Гера, временами мне хотелось дать вам хороший подзатыльник!

– Меня зовут Софья, – со вздохом поправила княжна, недоумевая, почему она так устала.

Неужели Соня не освоит то, что доступно другим женщинам? Хотя бы и королеве Франции. Вряд ли она так уж отличается от самой Сони. Подобная крамольная мысль никогда прежде не приходила ей в голову, но не испугала княжну. Кажется, она росла в собственных глазах не по дням, а по часам.

Они пообедали вместе с Жозефом, который неожиданно предложил ей прогуляться по паркам Версаля, хотя она уже представляла себе послеобеденный отдых с недочитанным романом «Манон Леско».

– Обычно я привык делать это один, – признался он, – но отчего-то я уверен, что вы не станете посреди их божественной красоты щебетать о какой-нибудь чепухе. Мне кажется, что после прогулок по этим паркам я по-другому воспринимаю жизнь и мне видится собственное будущее величественным, а нынешняя жизнь зовет к любви и наслаждениям… Но вам не стоит меня бояться, Гера, герцогиня правильно заметила: мы с вами должны стать близкими приятелями, чтобы в далекой австрийской земле знать: мы можем друг на друга положиться…

Молодые люди вышли на террасу через вестибюль и остановились. Соня – в восхищении от лицезрения фонтанов, Жозеф – от гордости за красоту, созданную французами, которой нет равных в мире.

– Видели вы когда-нибудь что-то подобное, а, Гера? – вопросил он.

– Подобное – видела, – улыбнулась она его мальчишеской хвастливости, – в Петергофе.

– И где этот ваш Петергоф? – ревниво осведомился он.

– В России. Подле Петербурга, откуда я родом.

– Не верю! – нахмурился Фуше. – Такую красоту повторить невозможно!

– Я и не говорю, что русские ее повторили, – согласилась она, – но вы сами спросили о подобном. И наш Петергоф, понятное дело, не Версаль, но тоже по-своему прекрасен.

Возвращались они во дворец несколько опьяневшие от свежего воздуха и молчаливые. Жозеф, как само собой разумеющееся, провожал Соню до её покоев и, очевидно, предупрежденный герцогиней, гвардеец не обратил на него никакого внимания.

Остановившись у двери, Соня подала Жозефу руку, которую тот почтительно принял, но вместо того, чтобы поцеловать, он крепко сжал её и почти втолкнул Софью в дверь, которую она уже успела открыть. И тут же закрыл за собой, продолжая удерживать княжну за руку.

Безусловно, Жозеф был умельцем в том, что можно было бы назвать наукой обращения с женщинами. Про себя Соня подумала, что Леонид Разумовский против него мальчишка, хотя и имел в этом деле кое-какие навыки.

Княжна, что называется, и глазом не успела моргнуть, как тонкие и длинные пальцы молодого человека пробежали по застежкам её одежды.

Она опять, как и в прошлый раз, хотела крикнуть, но его рука зажала Соне рот. Княжна со злости вцепилась зубами в эту самую руку, сжимая челюсти все крепче, но Жозеф продолжал освобождать её от одежды, как если бы он совсем не чувствовал боли.

– Вы не находите, дорогая, – проговорил он насмешливо между делом, – что вы мне кое-что задолжали? Уверяю вас, еще ни одной женщине не удавалось уйти от меня подобным образом! Если бы я не знал, что вы княжна, я бы подумал, что вы дикарка, одетая в платье цивилизованной женщины. Подумать только, вы ударили меня по голове так сильно, что я на некоторое время потерял сознание. Лейб-медик, ощупав мою шишку, даже посоветовал на всякий случай полежать в постели во избежание сотрясения мозга…