Королевская аллея - [5]
Иногда защититься от всего пережитого ему помогал и какой-нибудь цветной фильм с Соней Циман>{25}: где она занимается любовью прямо посреди пустоши или — в роли красивой как картинка шварцвальдской девушки — клянется в верности своему Хансу. Эта кинозвезда тоже однажды, в связи с какой-то премьерой, переночевала в «Брайденбахер хоф». Сама Соня Циман никаких осложнений служащим отеля не доставила. Зато ее партнер, Рудольф Прак>{26}, потребовал на завтрак яйца Бенедикт — и непременно под соусом «Табаско». Этой пикантной новинки в кладовых отеля не было, но помощнику повара пришла в голову счастливая мысль одолжить бутылочку экзотичного, экстремально острого соуса у любезного военного коменданта — подлинного гурмана, искушенного и в заморской кухне.
Дырка в циферблате так и осталась зловещим напоминанием. Старший администратор быстро взглянул на часы. Герта исчезла, Тильзит потерян; бесчисленные убитые евреи, цыгане, инакомыслящие; поля руин, регионы руин, слепые прохожие — там, где раньше кипела жизнь; последние сражения в городских парках… Хуже не бывает, и мучительней — тоже. Что же это за государственная власть, что за генералитет, что за народ, если даже после проигранных битв они не ищут мира, а продолжают фанатично сражаться среди гостиничной мебели? Какая-то первобытность…
Тем не менее, пусть эта и была лишь побочная мысль, у него возникло нелепое подозрение, что во время войны — без разницы, у друзей или у врагов, эти категории в конце концов перепутались (полевая жандармерия расстреливала немецких солдат, британцы освобождали узников лагерей), — может быть, как всегда, гибли самые храбрые, самые безрассудные в своем фанатизме или мужестве. Те, кто выжил, кому повезло, кто продолжает дышать — однорукий портье Элкерс, директор Мерк, диабетик, и он сам, Зимер, с осколком гранаты, оставшимся от сражения в бранденбургском лесу… Да, он иногда представлялся себе каким-то остатком, человеком второго сорта, трусом, безосновательно избранным для дальнейшего жизненного счастья и позднейшего угасания. Сердце у него заколотилось. Скольких самоотверженных, молодых, сильных, совращенных, борцов за мир, храбрецов-неудачников поглотили земля и Рейн?
Невыразимая скорбь по умершим…
Держа в руке письмо для молодой элегантной матери — госпожи Инги Лейпольд, недавно вышедшей из отеля вместе с сыном, — Зимер все-таки отказался чувствовать себя менее ценным, чем те, что стали жертвами или сами пожертвовали своей жизнью.
Ему еще предстоит, на свой манер, расчищать руины. Восстанавливать значимость вежливости, то бишь безусловной внимательности к другому, — как когда он приветствовал голландок или глубокой ночью сопровождал до лифта совершенно пьяных супругов Пермозер, чтобы эта чета пивоваров не спотыкалась в темном праздничном зале. Всё, в конечном счете, сводится к тактичности, независимо от того, что кроется в другом человеке: потому что при наличии предупредительности, по возможности бесперебойной, которая обязательно найдет отклик в твоем собеседнике, ничего плохого случиться просто не может.
Правила вежливости — это «поведенческий костыль», думает уроженец Мемеля, а теперь служащий на рейнской земле. Костыль, помогающий каждому человеку, ограниченному в своем кругозоре, ориентироваться на лучшее…
Поток поставщиков, между тем, иссяк. Вслед за прачечным арьергардом еще плетется одинокий пекарь с белыми батонами:
— Как пройти на кухню?
— Перед лестницей сверните налево. Вдоль по коридору, потом спросите еще раз.
Ковры уже снова развернуты, и опять воцарился принцип незаметной активности.
Старший администратор, стоящий возле стенки с ключами, бросает взгляд в бюро, из которого доносится регулярное позвякивание дырокола. Курт Фридеман сидит, согнувшись, над письменным столом и самозабвенно продырявливает оплаченные счета. Любителю карточных игр это нравится больше, чем общение с постояльцами. На их многочисленные вопросы — где проходит Голландская неделя, когда был основан Дюссельдорф и практикует ли где-нибудь поблизости врач по кожным болезням — Фридеман уже отреагировал словами «Не знаю» и финальным пожатием плеч. Этот человек — весьма скромного происхождения, из Ратингена>{27}, — не имеет подлинного честолюбия, но окружающие легко прощают похожему на клёцку толстяку с индюшачье-красным лицом все недостатки, будто опасаясь, что иначе его хватит удар. Энергичное подшивание счетов в папку доставляет Курту Фридеману подлинное удовольствие. Может быть, каждый раз, видя очередную внушительную сумму, он поддается иллюзии, что и сам купается в деньгах.
Происшествие со слепым, вероятно, уже закончилось — без каких-либо дополнительных осложнений. Отдаленных гудков сирены больше не слышно. Мясников с их цинковой ванной давно поглотил хозяйственный тракт, и наверняка они были отпущены в свою повседневность через уже освобожденное заднее крыльцо. Оскар Зимер может наконец перевести дух.
— Добрый день. Фирма «Электро-Бунке». Я принес проигрыватель для нобелевского лауреата.
Старший администратор, обернувшись, видит вострое мальчишеское лицо, клетчатую рубашку и нагрудник синих рабочих брюк, с дугообразно расположенной надписью: «Слушать & смотреть вместе с Бунке».
Автобиографический роман «Портрет Невидимого», который одновременно является плачем по умершему другу, рисует жизнь европейской богемы в последней четверти XX века — жизнь, проникнутую духом красоты и умением наслаждаться мгновением. В свою всеобъемлющую панораму культурного авангарда 1970–1990-х годов автор включил остроумные зарисовки всех знаменитых современников, с которыми ему довелось встречаться, — несравненное удовольствие для тех, кто знаком с описываемой средой. Перед читателем разворачивается уникальный портрет эпохи, культивировавшей умение превращать жизнь в непрерывный праздник, но вместе с тем отличавшейся трагическим предощущением заката европейской культуры.
Бухарест, 1944 г. Политическая ситуация в Румынии становится всё напряженнее. Подробно описаны быт и нравы городской окраины. Главные герои романа активно участвуют в работе коммунистического подполья.alexej36.
В «Операции „Шейлок“» Филип Рот добился полной неразличимости документа и вымысла. Он выводит на сцену фантастический ряд реальных и вымышленных персонажей, включая себя самого и своего двойника — автора провокативной теории исхода евреев из Израиля в Европу, агентов спецслужб, военного преступника, палестинских беженцев и неотразимую женщину из некой организации Анонимных антисемитов. Психологизм и стилистика романа будут особенно интересны русскому читателю — ведь сам повествователь находит в нем отзвуки Ф. М. Достоевского.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.