Королевская аллея - [111]
Темное пахучее пиво — для подкрепления сил — Клеменс Мерк позволить себе не мог; и не только из-за деликатного сахарного баланса, но и потому, что потом почти неизбежно понадобилось бы немного подремать, а такого современный распорядок дня не допускает. Стоять навытяжку, вот нынешний девиз: стоять навытяжку в любой час дня, ради важных вещей или какой-нибудь халтуры, чтобы всё постоянно дребезжало и функционировало; несокрушимым, smart[88] должен сегодня быть каждый человек, а иначе — hire and fire[89], получил job[90] и сразу потерял job, как в США; после двух мировых войн человечество, похоже, так и не вылезло из траншей и стрелковых окопов: человек сам себя заряжает, сам нажимает на спусковой крючок, ведет существование контактной мины и одновременно — взрывающейся петарды; это некрасиво — более того, отвратительно, безвкусно: вечное дебоширство затравленных существ вместо бережного обращения друг с другом и, не в последнюю очередь, с самим собой. Будапештские грезы за гуляшом отошли в прошлое. Очень жаль. Человек больше не живет, он лишь претерпевает жизнь. Это подло. Против такой подлости надо поднять революцию, то бишь бунт, программа которого сведется к следующему: «Я это я, я буду ходить чуть медленнее, я лягу в постель именно потому, что сейчас разгар рабочего дня и я будто бы должен носиться повсюду, как бобик! Я это и есть мой мятеж. Против того, что вы, притворяющиеся большими шишками, от меня хотите. Я же хочу быть самим собой и насладиться необходимой мне глубокой, глубокой паузой».
Клеменс Мерк покачал головой, поскольку у него опять слетело с языка: «Будапешт»… будто это и есть таинственная Страна лентяев. Но так всегда бывает во время горячего завтрака, смысл которого как раз и заключается в том, что мысли твои блуждают неведомо где… Он окунул хлеб в подливу и постарался, чтобы ни капли не упало рядом с тарелкой, на письменный стол. Из-за своей кулинарной причуды он мало-помалу превращается в динозавра. Выходит, и этим тоже он обязан своему образцу для подражания, Штюрцли.
— Мясо было достаточно горячим? — Эта Безенфельдт поздно опомнилась. Он уже почти покончил с едой и может не отвечать на глупый вопрос. Через распахнутую в предбанник дверь он видит, как секретарша, очистив яблоко от кожуры, вытирает руки. Фрукты — более здоровая пища. Теперь его помощница грызет печенье «Лейбниц». Сухое, как пыль. На спинке ее стула сегодня висит зонтик с длинной ручкой, чтобы опираться на него при ходьбе. Но большую часть работы она в любом случае выполняет в сидячем положении. В «Бюро находок», богатом разнообразным содержимым, где хранятся забытые их постояльцами вещи, сотрудники пытались найти для нее какую-нибудь клюку. Напрасно. Если уж кто приковылял в вестибюль отеля с такой опорой, при выезде он ее не забудет. Хотя случалось, что при уборке номеров находили даже свидетельство о браке… и потом приходилось посылать его вслед уехавшему экспресс-почтой.
Он отпил глоток минералки.
Она закончила телефонный разговор.
— Есть что-нибудь новое с фронта? — бросил он свой вопрос в более светлый предбанник.
— С какого? — Оба давно привыкли переговариваться, сохраняя дистанцию.
— Партия вина из Бад-Мергентхайма?
— Поступила вчера вечером.
— Кровельный лоток со стороны двора?
