Королева согласна - [32]

В первую ночь Киату баюкал её и целовал в лоб, как маленькую, когда Тася кричала во сне. И в тусклом свете лампы с отчаянием смотрел, как уродливым браслетом разрослась на ее узкой щиколотке вязь от колдовской жемчужины. Его собственная была не такой страшной.

Комом завязла в горле вина.

Он не мог не слышать, что даже в шутках его маленькая девочка хотела домой, в свою Москву, в этот жуткий техномир, который был ей родным! Она говорила о маме. Тася скучала. И, возможно, если бы не привязка, она бы вернулась туда сразу. И не было бы этих сверхзадач со спасением мира! Да и не по её это силам, что бы ни говорило Око!

Глубоко за полночь, мучаясь от желания сделать что-то, Киату вышел на палубу мчащегося по волнам корабля. Спустился по якорной цепи и попросил море отдать все его силы Тасе. Море отказало. Лишь облило его с ног до головы водой, как дурака, и повесило на ухо зубастую креветку, словно издеваясь.

Киату это не остановило. Он решил поспорить с самим Оком относительно Таси! Отчего-то казалось, что имеет право. Ответственность уж точно была на нём — в этом Киату не сомневался.

Он вернулся в каюту. Его девочку бил озноб, и снова она была почти неживой. Кожа бледная и холодная — аж самого в дрожь бросало! Поцелуй для возвращения сил много Тасе не дал. Всего лишь на час она разрозовелась и заворковала уютно, как птичка. Прижалась к нему, так, что аж в паху стало горячо, скрутилось всё в тугой узел… «Нельзя! Ничего нельзя!» — оборвал себя Киату и ограничился ласковым поглаживанием по руке и голове больной девушки. Боги! Как же хотелось большего! Но время ли было помышлять об этом, если вскоре Тася опять провалилась в сон, похожий на забытьё? А потом началась лихорадка.

Рита меняла влажные повязки на голове девушки, а Киату метался, не зная, чем помочь.

И вдруг до него дошло — он ведь дживари! Он имеет власть над дживами, так пусть же явятся сюда и помогут своей младшей!

Киату выругался от души и хлопнул ладонью по столу. Увы, так просто дживы не явились. Отправив Риту спать в собственную каюту, Киату вытащил из сундука древние свитки, которые по наитию прихватил с собой в дорогу. Нашёл заклинание, кажущееся ему ранее не более, чем обычным ритуальным стишком. Прочитал трижды и почувствовал, как вскипает кровь. Прочитал двенадцать раз — она забила фонтаном по вискам, и все одиннадцать джив материализовались в каюте, едва в ней уместившись.

— Что случилось, дживари? — строго спросила страшая джива Гуута. — Почему ты призвал нас сюда?

Киату указал на спящую Тасю.

— Вы должны помочь ей.

Дживы обступили кровать. Склонились над Тасей, затем Гуута ответила за всех:

— Мы не можем.

— Вы обязаны! — рявкнул Киату.

— Мы бы могли, если бы не твоё чёрное колдовство, — сказала Лиорра.

— Я не верю в ваши байки! — прорычал он. — Вы просто бросили её на произвол судьбы! Но я, дживари, приказываю вам дать ей силы!

— Отчего же ты не отдал ей свои? — поинтересовалась зеленокожая джива.

— Их не достаточно.

— А, может, просто, она не может принять, потому что по привязке должна отдавать и отдавать тебе? — ехидно добавила Аэринга.

— Это ложь. Всё не так!

— Тогда смотри, — сказала Гуута. — Сестрицы…

Дживы обнялись, касаясь талии, плеч друг друга, и тихонько, но переливчато, словно колокольчики вдалеке, запели волшебную, как крылья фей, мелодию. У Киату побежали мурашки по рукам от удовольствия и благости. Каютка наполнилась нежным свечением — разного оттенка от каждой из джив. И это свечение, концентрируясь в центре груди женщин, потекло струйками к Тасе. Пастельные, радужные потоки света оплели Тасю и впитались под кожу. Девушка расслабленно вздохнула и улыбнулась во сне. Киату замер, счастливый видеть её вновь такой — сияющей, красивой. Тася потянулась, как кошка, и перевернулась на другой бок, подложив ладошку под щёку, не подозревая, что на неё уставились двенадцать пар глаз. Волосы Таси и кожа налились здоровьем, энергией, и, казалось, стали посыпаны чудесной, блестящей в свете лампады пудрой. Всё получилось!

Киату с победным ликованием сжал кулаки: он догадался-таки не верить хитрым дживам! Вывел их на чистую воду! Все лгут, даже такие псевдо-праведницы! А торговаться и давить он умеет! Он сам обманет кого хочешь! Хавров, и тех провёл!

Дживы прекратили петь, но не расступились. Одни печальные, другие удручённые тем, что их заставили делиться силами. А Киату стоял в изголовье Тасиной кровати, довольный собой, даже злорадный.

Он дживари! Он научит их всех вести себя правильно! И уважать его слово!

Горделивая улыбка тронула уголки его губ, он вскинул подбородок, осматривая с начальственным видом явившихся на зов джив. И вдруг ощутил сквозняк. Невидимый ветер стянул к животу Таси всю волшебную пудру. Девушка поёжилась, натянула на себя одеяло, и начала меняться на глазах. Блеск с её волос, румянец погас, лицо вытянулось в муке, даже черты заострились, а из-под кожи, со всего тела к животу — там где ночная рубашка и одеяло скрывало пуп, стекалась искорками жизнь. Закружилась против часовой стрелки, образуя вихрями огненный шар, и потянулась к Киату. С расширенными глазами дживари увидел, как жизненная сила из Таси стекается к его животу. Огненный шар растворился под его курткой. Киату почувствовал жар, в который так часто бросало в последнее время, в бёдрах снова скрутился тот узел, похожий на возбуждение.