Королева Шотландии в плену - [18]

Она взяла бархатную накидку, которая оказалась в сундуке, присланном Мелвилем, и накинула ее на плечи.

— Тогда пошли, — сказал он. Они покинули ее апартаменты и вышли из замка.

— Я полагаю, тебе разрешают гулять здесь.

— Они очень бдительны. Я совершала небольшие прогулки, но под охраной.

— Я не понимаю, почему ты не можешь гулять когда и где захочешь в пределах замка? — Он смотрел на лодки, стоявшие у берега, и думал: «Я скажу Вильяму, чтобы за ней следили построже». Но в то же время ему хотелось, чтобы она продолжала верить, что он — ее друг и приехал убедиться, удобно ли она устроилась, и чтобы ей была предоставлена максимальная свобода, но учитывая при этом ее безопасность.

— О, Джемми, — воскликнула она, — я знала, что ты мне поможешь.

— Моя дорогая сестра, с тех пор как убили Риццио, ходили слухи против тебя. Твой брак с Дарнли был нежелательным. Ты знаешь, как я отговаривал тебя.

— Потому что, дорогой братец, ты закоренелый протестант и предпочел бы увидеть меня замужем за протестантом.

— И его загадочная смерть… — Морэй покачал головой. — А затем этот скоропалительный брак с Ботуэллом, сразу после смерти Дарнли. Моя дорогая сестричка, как ты позволила втянуть себя в такую авантюру?

— К смерти Дарнли я не имею никакого отношения.

Губы Морэя были сурово сжаты.

— Риццио убит, Дарнли убит… и затем этот поспешный немыслимый брак.

— Что слышно о Ботуэлле, Джеймс?

— Ничего хорошего.

— Хорошего для меня, Джеймс, или для тех, кто желает уничтожить его?

Джеймс сказал:

— Он сбежал на север. Говорят, что он там с Хантли.

«Он приедет за мной, — торжествующе подумала она, — и тогда весь этот кошмар кончится».

В это время Морэй думал: «Первое, что я сделаю, — пошлю эскадрон на север схватить этого предателя. Жителям Эдинбурга доставит большое удовольствие увидеть его голову на острие копья».

— Мария, — уговаривал Джеймс, — ты должна набраться терпения на ближайшие месяцы. Смирись со своим пребыванием здесь. Я бы с удовольствием освободил тебя, будь это в моей власти, но это не сулило бы тебе ничего хорошего.

— И сколько это продлится?

— Кто знает? Пока не наладятся дела в этой стране.

— Они провозгласили моего сына-младенца королем Шотландии. Бедное, невинное дитя… Интересно, что он подумает, когда подрастет и узнает, что они захватили в плен его мать, чтобы править от его имени?

— Ситуация опасная.

— Да, многие из них борются за власть, — согласилась она.

— Сейчас Шотландии нужен сильный человек, который бы мог управлять страной до тех пор, пока народ не будет готов к твоему возвращению на трон.

— Если бы Ботуэлл был здесь…

— Ботуэлл далеко на севере. Народ разорвал бы его на куски, если бы мог дотянуться до него. Им нужен такой человек, который не боится их и наведет порядок. Человек, готовый в случае необходимости отдать свою жизнь… за нашу многострадальную страну.

— А ты, Джеймс? — осторожно спросила она.

Он нахмурился и сделал вид, что не желает этого.

— Я? Незаконнорожденный сын нашего отца!

— Люди не винят тебя в этом.

— Это и в самом деле не моя вина. Если бы посоветовались со мной, то я бы попросил, чтобы меня произвели на свет в законном браке!

— Ты — тот человек, Джеймс. Сын нашего отца. Трезво мыслящий и достаточно набожный, что нравится людям, сильный, с твердым характером, рожденный, чтобы править.

— Ты просишь меня взять на себя регентство до тех пор, пока для тебя не настанет время вернуть корону?

— Ну да, Джеймс, я полагаю… если я должна сказать что-то вроде этого…

— Ты многого просишь, — сказал он, и ни в его голосе, ни в поведении никак не проявилось то ликование, которое он испытывал. Цель его была достигнута, и он больше не видел причины, по которой стойло бы терять время на свою сестру. По правде говоря, даровать регентство было уже не в ее власти, но будучи таким, каков он есть, Морэй предпочитал получить ее одобрение.

Некоторое время они молчали. Приближались сумерки, и Мария смотрела за озеро, всей душой устремляясь туда. Большая лодка, доставившая продукты и предметы домашнего обихода на остров и стоявшая у берега, поскрипывала своими швартовными цепями. «Положим, он решил бы увезти меня на этой лодке, — думала она, — но кто встретил бы меня на материке, чтобы помочь? Конечно, кое-кто из моих друзей…»

Морэй же думал о том, насколько она доверчива. Как ему повезло, что она совершала глупость за глупостью, что и привело ее в Лохлевен. Здесь она и должна остаться. Он мог бы столько рассказать ей. Многие ее владения были розданы лордами-протестантами в качестве взяток; он сам присвоил коней из ее конюшни. Он мог бы поведать ей очень интересные новости, которые вызвали бы у нее серьезную тревогу. Но сейчас не время. Он и Мортон пока еще не решили, какую пользу они смогут извлечь из серебряной шкатулки, которая теперь принадлежала Мортону. Мортон заявил, что Джордж Галглиш, слуга Ботуэлла, обнаружил ее после бегства своего господина; в этой шкатулке находились письма и поэмы, не оставлявшие сомнения в виновности Марии как убийцы и предательницы.

Нет, пусть это останется небольшим секретом, который можно вытащить на свет в наиболее подходящий момент.