Королева джунглей - [16]

Возвращаемся домой. На крылечке стоит молодой бородатый мужик, приветливо улыбаясь нам. Мы уже поняли, что это — Кушнарев. После короткого разговора идем ужинать. За столом собралась вся компания. Шофер Володя Виноградов наловил рыбки в ближайшем пруду. В первый вечер ложимся спать прямо в лаборатории. На другой день перебираемся в отведенное для нас жилье. Рядом с главным домом стоит еще один, половина которого занята шабашниками, а другая пустует. Обнаруживаем, что у нас в прихожей загнездились ласточки — это очень добрый знак. Птицы уже отвыкли от людей и с большим волнением носятся по комнате, вылетая на улицу и влетая обратно через разбитые окна. Первым делом мы оборудуем свою комнату. Быстро появляются полочки, ставятся раскладушки, на стену вешается карта олимпийского Мюнхена — то, что оказалось под рукой. На импровизированном складе получаем у Жени (так Кушнарев просил его называть, несмотря на то, что он — наш начальник) сапоги, спальники, энцефалитные костюмы.

На второй вечер небольшая пьянка. Колонии, сидя во главе стола, разливает что-то очень вкусное, настоянное на перчике.

— Ограничений, ребята, у нас в этом нет, но надо держать себя в рамках, — говорит он при этом, еще не зная наших потребностей (или способностей).

Пьянка проходит тихо, народ к нам еще не привык. Вечером Гарик ложится сразу спать, а мы с Андрюшей еще сидим на крылечке, тихонько поем песенки под гитару.

— Подъем в 4.30, — специально предупреждает нас Кушнарев, отправляясь тоже спать. Официальная часть закончена, с завтрашнего дня начинается работа.

За окошком немного засерело. Предметы в комнате начинают приобретать контуры, как будто проявляются на фотографии. Черная глыба в дверном проеме материализовалась в Кушнарева.

— Ребята, пора вставать, — шепотом произносит он.

А ведь действительно 4.30. Мы пытаемся стряхнуть сон, но удается это с большим трудом. Я выхожу на улицу. Утро столь морозное, что вода в умывальнике замерзла и превратилась в ледяную корку.

Оказывается, ранним утром здесь завтракать не принято. Садимся сразу в машину. Сегодня нас забросят в лес по пути на площадки, где производится отлов грызунов.

И вот мы высаживаемся посреди леса. Он еще лишен летнего великолепия, но уже заметны перемены, произошедшие со дня нашего первого выхода в лес. Многие кусты покрылись нежной зеленью, потихоньку начали распевать птахи. Женя объясняет нам задачи исследований, мы здесь будем учитывать птиц, а также оказывать помощь в отловах грызунов. Но главное — птицы, и нам необходимо научиться различать их по голосам. В Приморье обитает более 300 видов, но только около 40 из них являются массовыми. После трех часов хождения по лесу выходим на дорогу, где нас поджидает уже машина.

Между тем мы приступили к отбиванию площадок для учета птиц. Было решено сделать четыре площадки — одну в уреме (так называют густые заросли растительности по берегам рек), одну — в кедрово-широколиственном лесу и две — в широколиственных лесах. Я стал ответственным за урему, которая находилась в двух километрах от Нахимовки. Другие площадки были в 20–30 километрах, и Гарик с Андрюшей добирались туда на велосипедах, ну а Женя — на мотоцикле.

За то короткое время, что прошло с нашего приезда, лес полностью оделся в летний наряд и стал божественно красив. Человеческий язык слишком беден, чтобы описать красоту Приморья. И все же приглашаю вас проследовать за мной на наши площадки, каждая из которых была нами тщательно промерена, через каждые 100 метров сделаны затесы на деревьях, обозначающие направление маршрута. Каждый из нас провел не один десяток часов на учетах, поэтому неудивительно, что мы и сейчас могли бы с закрытыми глазами пройти по нашим маршрутам.

Поистине только тот, кто занимался учетом птиц, может понять, что это такое — спать, сколько хочется. Неумолимый Кушнарев опять возник в дверном проеме. Но заметно приближение самого длинного дня — 4.30, а в окне уже видна красная полоска. Скоро восход солнца. Конец мая, а на дворе прохладно. Пройдет несколько часов, и все живое вокруг будет изнывать уже от жары. Мы быстро экипируемся — тайга ошибок не прощает. Сапоги, куртки-энцефалитки (невзирая на дневную жару), бинокль, полевой дневник. Можно выходить. Неуронов и Гарик уже оседлали свои велосипеды и быстро покатили вниз по дороге. А я занимаю место на мотоцикле за спиной у Кушнарева — он меня высадит у моей площадки. Женя — лихач. Пулей проносимся мы по сонной Нахимовке и за минуту преодолеваем два километра. Я слезаю, Кушнарев уносится вдаль. Постепенно шум мотоцикла стихает. Бросаю взгляд с таежной дороги вокруг. Это нужно прочувствовать — на север 100 километров непроходимой тайги до ближайшего селения, на восток — сотни километров до Тихого океана, на запад — сотни километров до китайской границы. И только за спиной у меня — малюсенькая, затерявшаяся в бескрайних лесах Нахимовка. Но хватит эмоций, солнышко уже виднеется, пора начинать учет. Раздвинув ветки кустарников, ныряю в сказочное царство природы.

На траве лежит роса. Множеством блесток сверкает растянутая в лесу паутина. Чист и прозрачен воздух. Точно живое дыхание земли, легкий туман стелется над землей. Пробираюсь к реке. Вот и она — малюсенькая таежная речка Одарка. Огромными кулисами поднимается над берегом зеленая стена, вся в мозаике из солнечных бликов, теней и различных оттенков листвы. Над самой водой склонились ивы. Непролазные заросли образуют кустарники — сирень, черемуха, спирея, рябиннолистник. Все это перевито лианами — лимонником, виноградом. Несколько дальше от реки начинается величественный лес. В долинном лесу хорошо заметны колоннообразные, белоствольные ильмы с огромными кудрявыми кронами и с мощными корневыми лапами, имеющими иногда досковидную форму, как у тропических древесных пород, и стройные, с ажурной кроной, ясени. Обычен здесь маньчжурский орех — ближайший родственник грецкого ореха, который считается одним из самых красивых деревьев Уссурийского края. Листья его бывают длиной до полутора метров и 40 сантиметров шириной и обладают чудесным инсектицидным свойством — они ядовиты для насекомых. Резкий запах маньчжурского ореха их отпугивает, и лес, в котором много этих деревьев, дает немного отдохнуть исследователю от гнуса.