Королек - [21]

Крэнстон заметил:

– Не исключено, что мисс Стивенс в опасности за пределами дома. Ее могут попытаться захватить. Не стоит поставить охрану на ночь?

– Только если сэр Джон будет настаивать. Я хочу, чтобы ей было весело и уютно. Если она встревожится, то может замкнуться. Лично я сомневаюсь, что они на что-нибудь решатся. Им надо, чтобы мы сначала сделали для них всю тяжелую работу.

– Вы уверены?

– Знали бы вы Гаррисона, как знаю я, и вы были бы уверены. – Гримстер улыбнулся. – Я у него прохожу как потенциальный перебежчик. Он подождет. И люди, которые стоят за ним, тоже будут ждать.

– Джонни, не стоит про себя такое говорить.

– Да? Бросьте! – Гримстер рассмеялся, видя смущение майора. – Вас наверняка предупреждали. Это ведь не секрет. Сэр Джон сказал мне прямо в лицо. Я просил разрешения на брак, после долгих проволочек в конце концов его получил, а потом Вальда попала в катастрофу. Вот и все. Они думают, что у меня пунктик, что я считаю аварию подстроенной.

– Это смешно. Вы не можете так думать.

– Я говорю, что они думают, будто я думаю. Но даже сейчас я не надежен на сто процентов. Вы это знаете, они знают, и я знаю. И Гаррисон знает – поэтому и наседает на меня. Потенциальные предатели – редкий товар.

Крэнстон, сунув палец под повязку, помассировал глаз и недоверчиво вздохнул:

– Джонни, это немыслимо. Даже в Департаменте, где все порой так запутано, есть кодекс. Наш кодекс. И нет места ни таким вещам, ни таким мыслям. Каждый время от времени проходит аттестацию и проверку, но это нормально.

– Разумеется. Я только разъяснил вам ситуацию. Сейчас против моей фамилии стоит знак вопроса. Что ж, я не злюсь. У многих стоят знаки вопроса. Как вы сказали, это часть кодекса.

Гримстер поднялся в свою комнату, упал в кресло и закурил сигару. Немного полежал, закрыв глаза; на тело медленно наваливалась усталость. Хотел он только одного – пусть будет несчастный случай. Рука Бога. И больше ничья.

Через несколько мгновений Гримстер выпрямился и взял со столика полученный конверт. Он знал: то, что внутри, не подделка. Между ним и Гаррисоном все было по-честному. Любовь, ненависть и суровое братство – с того момента, как они познакомились в детстве. Почему? Потому что с рождения обладали и знали, что обладают, роковым изъяном, который должен был навсегда отвратить их от довольства, тихого принятия банальности и безропотного законопослушания.

В конверте обнаружились ксерокопии каких-то документов и напечатанная Гаррисоном записка: «Об этом она тебе когда-нибудь рассказывала? Вы бы составили прекрасную пару – в профессиональном смысле».

Одним документом было брачное свидетельство из Хельсинки, подтверждающее брак Вальды Тринберг и какого-то Полса Сборденсы, армейского офицера (Вальда рассказывала Гримстеру об этом браке). Второй документ – Гримстер немедленно узнал форму и стиль – оказался докладом агента американского ЦРУ, где подробно описывались военный суд, приговор и казнь Полса Сборденсы за предательство интересов Финляндии в пользу двух других стран – Швеции и России (все это оказалось новостью для Гримстера, но не произвело впечатления; он только мельком отметил ловкость человека, работавшего на двух хозяев). Еще в одном документе – от другого агента ЦРУ – содержался отчет о неудачной попытке завербовать жену Сборденсы – она вернулась в Швецию, на родину, и взяла прежние гражданство и фамилию. В отчете указывалось, что Вальда не признала фактов деятельности мужа и обстоятельств смерти. Она считала, что муж случайно погиб во время маневров (так она всегда говорила Гримстеру, но он был готов без всяких эмоций принять, что к моменту их встречи ей стала известна правда). В отчете заключалось, что в настоящий момент ее ценность не столь высока, чтобы оправдать интенсивные методы вербовки. Последним документом была ксерокопия письма шведского правительственного департамента руководителю шведского турбюро с рекомендацией использовать Вальду в лондонском отделении (где и встретил ее Гримстер) и кратким описанием фактов смерти ее мужа.

Гримстер сел к столу и написал сэру Джону записку, приложив документы – кроме письма Гаррисона – и объяснив, что по личным причинам не сообщил о них в своем рапорте майору Крэнстону. Конверт отправится в Лондон с ежеутренней отправкой. Гаррисону следовало понимать, что такое незначительное открытие о Вальде не повлияет на Гримстера. Вальда была несчастлива в браке. Она не подозревала о настоящей работе Гримстера. Для нее он оставался удачно устроившимся служащим министерства обороны.

В записке Гримстер не стал спрашивать, знали ли в Департаменте о Вальде и ее муже. Он не хотел нагружать сэра Джона своими личными проблемами. Это открыло бы его слабость и угрожало бы нынешнему положению, которое он намеревался занимать, пока не получит доказательства. А Гаррисон никогда не сможет предоставить ему доказательства, потому что имеет дело с материальными носителями – документами и копиями писем. Правда о смерти Вальды не зафиксирована нигде. Она хранится в мозгу сэра Джона и, возможно, еще двух человек; мозги так просто не вскроешь.