Король-Уголь - [84]

Так, лежа на полу в потемках. Хал вел воображаемую беседу со своей возлюбленной. Он мысленно водил ее по шахтерскому поселку, объясняя ей все, показывая людей. С ней вместе он позвал и других своих друзей из салон-вагона Перси Харригана и знакомил их со своими друзьями из Северной Долины. Кое у кого должны найтись тут общие интересы. Например, Боб Крестон, любитель песен и плясок, несомненно заинтересуется «Блинки», лучшим эстрадным исполнителем здешних мест. А миссис Кертис — страстная любительница кошек, и это, вероятно, свяжет ее родственными узами с соседкой Минетти — старой миссис Нэгл, у которой их пять! А Виви Кэсс, люто ненавидящая всех, кто ест с ножа (вот показать бы ей, как едят столовники Ремницкого!), будет в восторге от «Даго Чарли» — упрямого мула, жующего табак, любимца Хала в недавнем прошлом. И Хал с нетерпением ждал утра, чтобы начать задуманный им опыт объединения классов.

16

Хал заснул перед рассветом. Разбудил его Билли Китинг, который сидел на полу, зевая во весь рот, ворча и жалуясь. Хал вдруг сообразил, что и у Билли был повод для терзаний. Какой материал для газеты! За всю свою журналистскую деятельность у Билли еще никогда не было такого. А у кого был? И вдруг приходится поставить на нем крест!

Накануне вечером Картрайт собрал всех репортеров и сообщил им новости; во-первых, Компания закончила, наконец, подготовительные работы, чтобы открыть шахту; во-вторых, сюда прибыл в собственном поезде молодой мистер Харриган, озабоченный судьбой шахтеров, находящихся в шахте. Репортеры могут, конечно, упомянуть об этом факте, но их просят не поднимать газетной шумихи и не называть фамилий гостей мистера Харригана. Картрайт, разумеется, ни словом не обмолвился о том, что подручный шахтера, которого прогнали с шахты за неповиновение властям, оказался сыном Эдуарда С. Уорнера, угольного магната.

Шел мелким осенний дождик, и Халу пришлось одолжить у Джерри старое пальто. Он надел его и собирался уже выйти, когда Джерри Маленький потребовал, чтобы Хал взял его с собой. После некоторых пререканий Хал закутал малышка в шаль и посадил к себе на плечо. Утренний свет едва еще брезжил, но все местное население уже собралось у входа в шахту. Люди в шлемах спустились на разведку; приближалась минута, когда шахта откроет свою тайну. В мокрых шалях на согбенных плечах стояли в напряженном ожидании бледные, измученные женщины, от волнения неспособные произнести ни слова. Страшно было думать, что, в то время как жены дрожат и мокнут под пронизывающим дождем, несколько капель влаги в шахте могли бы поддержать тлеющую жизнь их мужей!

Вернувшись, разведчики сообщили, что лампы горят ровным светом даже на дне шахты, следовательно разрешается спускать и людей без шлемов; добровольцы первого спасательного отряда немедленно подготовились к спуску. Всю ночь здесь стучали топоры — это плотники сбивали новую клеть. Теперь ее прикрепили тросами к барабану, и люди заняли места. Когда, наконец, барабан заработал и первая партия исчезла под землей, вся тысячная толпа испустила глубокий вздох, похожий на стон ветра в сосновом лесу. Добровольцы покидали жен и детей, но не нашлось ни одной женщины, которая попросила бы своего мужа остаться! Такова была глубокая инстинктивная солидарность, соединившая этих тружеников двадцати национальностей в одно целое.

Спуск был томительно медленным, так как клеть испытывали в первый раз и, кроме того, еще не миновала опасность появления газа. Из-за этого приходилось останавливать барабан через каждые несколько футов и ждать, пока люди в клети дернут сигнальную веревку, в знак того, что у них все в порядке. Скоро они достигнут дна, но пройдет еще немало времени — кто знает сколько? — пока они обнаружат тех, в ком еще теплится жизнь. Разведчики рассказали, что околоствольный двор завален телами, но там даже не стоит задерживаться, так как все эти люди умерли еще несколько дней назад. Хал видел, как толпа женщин осаждает разведчиков, стараясь выведать, опознан ли кто-нибудь из мертвецов. А Джефф Коттон и Бад Адамс заняты своим обычным делом — гонят их прочь от шахты!

Вскоре клеть вернулась и приняла вторую партию добровольцев. Теперь уже не требовалось столько предосторожностей. Барабан работал без перебоев, и в страшную преисподнюю спускались партия за партией — суровые решительные люди с ломами, кирками и лопатами в руках. Освещая себе путь рудничными лампами, они разбредутся по всем выработкам в поисках заграждений, воздвигнутых для защиты от газа. Работая ломами и кирками, они, возможно, услышат из-за перемычки сигналы уцелевших, если нет, то все же пробьются и найдут своих товарищей, обессилевших, но еще живых.

Один за другим спустились в шахту друзья Хала; Большой Джек Дэйвид, чех Вресмак, поляк Кловоский и, наконец, Джерри Минетти. Его сынишка со своего насеста на плече Хала помахал ему на прощание рукой, а Роза, которая успела к ним присоединиться, держалась возле Хала, молчаливая и тихая, словно ее душа унеслась в шахту. Ушел голубоглазый Тим Рэфферти искать своего отца, ушел черноглазый юноша грек Энди, чей отец погиб в такой же катастрофе несколько лет назад; ушли Роветта и Кармино — старший мастер, двоюродный брат Джерри. Их имена повторялись в толпе, как имена героев, идущих в сражение.