Король Севера. Измена - [35]

–Я не женюсь на вашей дочери. Измените свои требования.

–Нет. Нет, ваше величество. Все, чего я хочу – возвеличивания своего рода, не скрою. Если бы у меня были сыновья, это можно было бы сделать другим путем, кроме того, который я сейчас предложил. Если вы против, что ж… У вас есть Артейн. И наши маленькие слабенькие соседи. Ирвинделл может предложить несколько тысяч воинов, но раз ваша рука стоит так дорого…

–Дело не в дороговизне, Теллин, – терпеливо принялся объяснять Моэраль. – Если бы все сложилось иначе, я бы женился на вашей дочери без раздумий…

–Вы даже не видели Илиен, милорд…

–Я бы женился на ней, будь она хоть хромая и косая, – отмахнулся Моэраль. – Но это невозможно. Другая должна стать моей королевой.

–Тогда армию вам даст родня этой другой.

Моэраль с силой вцепился в подлокотники кресла, сдерживая рвущуюся наружу ярость. Когда он ехал в Ирвинделл, то даже не предполагал такого исхода. Лорд Теллин был неумолим. Женишься на старшей дочери – получишь войско. Не женишься – иди другой дорогой. И он может, может так говорить с законным королем, мерзавец! Потому что знает, что Моэралю без него никак!

Да, запад обещает поддержку. Но где она, эта поддержка?! Нет, они возможно встанут на его сторону… но только предварительно убедившись, что он МОЖЕТ победить! А он не может, он ничего не может со своими жалкими семью тысячами!

–Взгляните на Илиен, ваше величество… я велю позвать ее.

–Нет, – Моэраль решительно поднялся и направился к двери. – Мне надо подумать.

И ушел. И долго в раздражении мерил шагами отведенную ему комнату. Мерзавец! Какой же мерзавец, этот Ирвинделл!

И Вардис. Друг мог бы поддержать, ведь он же знает про Рейну. Он знает, что она – вся его жизнь, что без нее нет света, мир превращается в одинокую холодную пустыню, и он мечется по этой пустыне, как волк, и воет, воет на луну, изливая в песне одиночество… Ведь он же знает…

Но он бежал следом, хватал за локоть, орал в лицо, просил задуматься, просил хотя бы взглянуть на девчонку, что настырно суют ему в постель…

–Женись сам! – не выдержав завопил наконец Моэраль, и Вардис на удивление спокойно ответил:

–Давай ее сюда.

И они оба расхохотались. И друг снова уговаривал, уже спокойнее:

–Я не давлю на тебя, но решай. Артейн и так идет с тобой, Рейна не принесет войск. Подумай.

Но ему не надо было думать, он и так понимал – или женщина, или корона, но сердце отказывался это признавать, должен быть какой-то другой выход. А Вардис проникновенно смотрел в глаза и говорил, говорил:

–Я всегда с тобой, но я не завоюю для тебя страну, даже если буду очень стараться. Я ничто против тысяч мечей, и ты тоже… И ты знаешь, что тебе нужны войска Ирвинделла. Подумай сам, ведь это сделка, просто сделка, тебе не надо ее любить, сделай с ней наследника, и наплюй… Ведь Рейна, она же любит тебя, любит, она поймет…

Но он оттолкнул друга, и хлопнул дверью, и швырнул в стену кувшин с водой. И сапог, и таз для умывания, и еще много чего, прежде чем устал, упал на кровать и бездумно уставился в потолок.

Он видел Сильвхолл, его серебряные башни, серебряные стены, беседки и сады, прекрасные обширные залы, какими не мог похвастаться Холдстейн. Видел королевский трон и тянулся, тянулся в Серебряный город всем сердцем, зная, что вот оно – его место, вот то, для чего он родился. И видел Линеля, довольного Линеля, развалившегося на ЕГО троне в ЕГО короне, бездарного Линеля, от которого отказался собственный отец. И он, этот тупица, этот осел, этот увалень станет королем! Он будет посматривать на Моэраля свысока, и его глаза будут говорить: «Я король, а ты – ничтожество!». И он, а не Моэраль, будет править этой страной, закатывать пиры, воспитывать своих детей наследниками!

Но Рейна… Его маленькая нежная Рейна. Теплый лучик в стылой зиме. Милая, любимая, желанная, единственная… Она была его сердцем и жизнью, и он знал – не будет ее, и его не станет. Он исчезнет, превратится в призрака с кровоточащей раной в груди.

Она должна быть его королевой, она должна рожать его детей.

Ирвинделл, этот старый обнаглевший сморчок, требовал невозможного. О, если б можно было его заставить, но это, похоже, невозможно.

Моэраль не должен уступать, ни при каких обстоятельствах. Только не такой ценой… Он должен как-то убедить его, должен…

Моэраль знал, что из этого ничего не выйдет. Слишком многое поставлено на кон, Теллин прав, что не хочет рисковать. Его не интересует, что Моэраль готов предложить взамен. Его условия понятны.

Но неприемлемы.

Неприемлемы.

Если бы он был свободен, если бы не было Рейны… Но как бы он жил, если б не было Рейны?!

Если бы, если бы… Слишком много «если бы».

Чем больше человек уговаривает себя, тем более вероятно, что уговорит. Даже самая очевидная ложь после сотого повторения начинает звучать как правда. И в конце-концов, повторяющий начинает в нее верить. Сам не осознавая, Моэраль все глубже увязал в паутине им же сплетенной лжи. Он то и дело повторял: «Ни за что». Но в то же время спрашивал себя: «А если?».

Ирвинделл не торопил. Он знал, что Моэралю предстоит либо согласиться на его условия, либо отказаться от борьбы, и ждал, как паук, сплетший сеть и теперь наблюдающий за приближением мухи. Шли дни.