Король пиратов - [78]

— Лусканцы вряд ли успеют за зиму что-то исправить, им придется стараться изо всех сил, чтобы добыть еду и обогреть дома, — сказал Реджис, проходя мимо группы изможденных женщин, собравшихся у дверей дома.

— Им предстоит долгая дорога, — согласился Дзирт.

— Не слишком ли велика цена свободы? — засомневался хафлинг.

— Это пока невозможно определить.

— Я думаю, многие бы с тобой не согласились, — заметил Реджис, кивнув на новое кладбище, устроенное к северу от города.

— Арклема Грита больше невозможно было терпеть, — напомнил своему другу Дзирт. — Если город продержится несколько месяцев или год и сможет летом отстроиться, значит, вмешательство Дюдермонта пошло ему на пользу. Он может обратиться за помощью к любому лорду из Глубоководья, и товары и продовольствие хлынут в Лускан рекой.

— Но достаточно ли этого? — спросил Реджис. — Погибло так много здоровых взрослых людей, как выживут их семьи?

Дзирт беспомощно пожал плечами.

— Может, нам надо было остаться на зиму и помочь им? — предложил хафлинг, но дроу отрицательно качнул головой.

— Не все жители Лускана рады меня видеть, и не важно, что Дюдермонт относится ко мне по-дружески, — сказал Дзирт. — Не мы затеяли эту войну, но мы помогли ее выиграть, поддержав правую сторону. Теперь мы должны предоставить им самим выбирать верный путь. Тут мы почти ничем не можем помочь. Кроме того, я снова хочу увидеть Вульфгара и Долину Ледяного Ветра. Я слишком давно не видел своего первого настоящего дома.

— Но Лускан… — снова собрался поспорить Реджис.

Однако Дзирт прервал его, подняв руку.

— Стоило ли все это дело таких жертв? — все же спросил Реджис.

— Ни ты, ни я не сумеем ответить на этот вопрос.

Вскоре под не слишком искренние приветственные крики стражников на стене и башнях они вышли из города через северные ворота.

— В следующий раз мы предложим им прогуляться до Длинной Седловины, — произнес Реджис, и Дзирт рассмеялся почти так же беспомощно, как пожимал плечами.

Часть 3 Гармония

В этом просторном мире меня всегда поражало существование параллельных курсов. Жизненный путь вел меня по разным местам, я странствовал взад и вперед из Мифрил Холла на Побережье Мечей, в Долину Ледяного Ветра и горы Снежные Хлопья, в Калимпорт и Подземье. И я стал понимать древнюю поговорку, утверждающую, что самое постоянное — это перемены. Но что удивляет меня больше всего, так это сходство направлений этих перемен, совпадение настроений в разных местах, в городах и среди людей, которые, за исключением самых любопытных, почти незнакомы друг с другом.

Я ищу волнения — и нахожу надежду. Я ищу удовлетворенность — и нахожу гнев. И кажется, всегда и везде меня встречает один и тот же набор человеческих чувств. Во всем этом я вижу некоторую рациональность, поскольку даже далекие друг от друга люди испытывают сходные воздействия. Трудная зима; война в одном районе, которая нарушает торговлю в другой местности; слухи о приближении чумы; восхождение на престол нового короля, чьи послания передаются из уст в уста и внушают надежду и радость жителям районов, весьма удаленных от его владений. И все же мне часто думается, что есть еще и королевство эмоций. Как морозная зима способна распространиться из Долины Ледяного Ветра до Лускана и даже до Серебряных Земель, так же и настроение сплетает паутину дорог и тропинок в разных государствах. Это что-то вроде второго слоя погоды, эмоциональная волна, которая бурлит и прокатывается по всему Фаэруну.

В Мифрил Холле намечаются волнения и обнадеживающие перемены, и все обитатели Серебряных Земель затаили дыхание, пока в воздухе вертится монетка прочного мира и бесконечной войны, потому что ни дворф, ни эльф, ни человек, ни орк не знают, на какую сторону она упадет. Существует какая-то эмоциональная борьба между привычным статус-кво и желанием испытать великие и многообещающие перемены.

Такую же неутешительную динамику я наблюдал и в Длинной Седловине, где Гарпеллы из-за соперничества местных группировок едва не довели дело до войны. Они быстро поймали монетку, прочитали заклинания, чтобы оставить все, как было прежде, но напряженность и гнет отчетливо видны каждому, кто обладает зрением.

То же самое происходит и в Лускане, где потенциальные перемены не менее глубоки, чем происходящие в этот момент. И гораздо менее популярные — это признание недавно возникшего королевства орков как одного из членов содружества Серебряных Земель.

Волна тревог и беспокойства охватила всю страну от Мифрил Холла до Побережья Мечей — это уже совершенно ясно. Как будто народы и расы всего мира одновременно заявили о неприемлемости их сиюминутной жизни, словно все разумные существа закончили коллективный выдох и теперь снова набирают воздух.

Я направляюсь в Долину Ледяного Ветра, землю, где традиции живут дольше, чем люди, землю постоянных величин и постоянного давления. В этой земле знакомы с войной и очень близко знакомы со смертью. И если то же дыхание, которое выгнало Обальда из пещеры, которое всколыхнуло древнюю ненависть к жрецам в Длинной Седловине, которое привело к восстанию Дюдермонта и свержению Арклема Грита, заполнило Долину Ледяного Ветра, я боюсь даже подумать, что могло там произойти. Ведь в этих местах дым пожарищ поднимается к небу так же часто, как и дым походных костров, и волчий вой внушает не меньший страх, чем боевой клич варвара или орка, чем рев белого дракона. Мало того что в таких местах надо бороться, чтобы просто выжить, так Долина Ледяного Ветра всегда находится на грани потрясений, даже сейчас, когда мир качнулся в сторону удовлетворенности и спокойствия. Что ждет меня там, если мой путь проходит через страны, переживающие страданиям войны?