Король отверженных - [58]
Эта кровавая клятва напомнила Сенлину обеты, которыми его ученики обменивались на школьном дворе, где каждое обещание сопровождалось списком последствий, одно страшнее другого. Тот, кто нарушит слово, должен будет съесть червяка, сесть на куст ежевики и прыгнуть в море с камнями в карманах. Ученики нагромождали все больше и больше ужасов для подтверждения клятв, а затем скрепляли сделку рукопожатием, перед этим плюнув в ладонь.
Сенлин не раз говорил им, что честное слово не требует курсива, чтобы быть правдой, и никакое количество подчеркиваний не может изменить ложь. Подумать только, когда-то он считал честное поведение само собой разумеющимся, относящимся к вопросам долга. Но если Башня и научила его чему-то, так это тому, что честь – столб для битья, а честность – плеть. Он мог сказать правду и умереть с ведром на голове, оставив жену и ребенка во имя чести, а мог и солгать.
Собрав все оставшиеся силы, он прокричал в ответ:
– Да, клянусь!
– Тогда добро пожаловать, ходдер. – Сенлин почувствовал скрежет металла о металл, когда что-то ткнулось в заклепку на воротнике. – Так, будет очень громко. Приготовься – сейчас мы немного позвеним.
Когда Сенлин наконец-то освободился от клобука, он чувствовал себя так, будто голова превратилась в язык колокола. Он зажал уши ладонями, хотя это и не помогло, и прищурился от голубого сияния, которое, казалось, исходило отовсюду одновременно. Перед носом возникла чаша с мутной водой, и он выпил ее так же быстро, как и выблевал обратно. Вторая попытка увенчалась успехом, и, по мере того как он медленно пил, сияние сумерина, растущего пятнами на потолке и стенах, тускнело. Он плакал и не мог сказать, было ли это от облегчения или от ставшего непривычным света.
Несмотря на все старания Тарру описать окружающее, оно все еще выглядело для Сенлина дико. Комната не слишком походила на пещеру. Хотя он и не был уверен, почему представлял ее себе именно такой, все же несколько удивился, когда не обнаружил минеральных «рогов», сочащихся каплями воды с потолка или выступающих из земли. Тарру сказал, что Тропа напоминает шахту, хотя и это тоже оказалось не совсем верно. В помещении, где они сидели, не было ни прямых линий, ни опорных балок шахты. Черная тропа, или, по крайней мере, эта ее ветвь, больше напоминала муравейник или кроличью нору. Здесь не было ни пустого пространства, ни архитектурных изысков. Потолок оказался низким, а углы – закругленными. Поколения босых ног отполировали каменный пол до гладкости.
Лагерь фанатиков был не особенно велик, хотя и довольно многолюден: около сотни ходов жались друг к другу на занятой ими площади. Кто-то спал на циновках из пепельной соломы, кто-то сидел, раскинув ноги, у многих на коленях лежали раскрытые книги. Палочки древесного угля чернили их пальцы, когда они работали, стирая богохульные слова с нечестивых страниц. Часовые отличались винтовками, привязанными к голой груди, что выглядело довольно нелепо. Винтовки, несомненно древние, казались ухоженными и недавно смазанными. В центре лагеря журчал фонтан, и собравшиеся там ходы ели из общего котла бесцветное холодное варево. Удушливый запах человеческих тел здесь был гуще, но смрад разложения не так угнетал.
Сенлин заметил, что многие ходы свободны от железных ошейников и должков. Они стали постоянными обитателями Тропы. Он не знал, было ли подобное решение вдохновляющим или пугающим.
В нескольких шагах от него стоял Тарру, уперев руки в бока и опустив голову. Он терпел выговор от хода примерно вполовину меньшего роста. Наставник был темнокож, с седой щетиной на подбородке, которая выделялась так же отчетливо, как и ребра. Он все еще носил ошейник. С него свисал запечатанный воском должок, похожий на бирку собачьего ошейника. Ход мог бы показаться хрупким, если бы не пристальный взгляд, которого было достаточно, чтобы остановить атакующего быка. Этот пристальный взгляд, несомненно, произвел сильное впечатление на Железного Медведя.
– Если ты пришел сюда в надежде на вино, то будешь разочарован, ходдер Джон, – говорил миниатюрный ход. – Ты ушел, когда мог быть нам по-настоящему полезен. Теперь же ты еще один рот, который нужно кормить. Да, мы примем тебя, но я не буду притворяться, что ты не должен ничего доказывать. Ты не можешь сто раз сказать «нет», а потом один раз сказать «да» и ожидать, что мы все тебе поверим.
– Я знаю, знаю, ходдер Содик, и мне очень жаль. Я раньше приходил к вам как неполноценный ход. – Сенлин с облегчением увидел, что рану Тарру промыли и перевязали. Его голова и подбородок были выбриты, и выглядел он теперь иначе, чем недавно на арене. Он так изменился, что Сенлин мог бы принять его за близкого родственника Джона Тарру. – У меня голова шла кругом от всего этого зрелища. И ты должен понять, что я сразу же перешел от роскоши в Купальнях к суровой реальности Тропы, и когда Колизей снова дал мне немного покоя – теплую постель, регулярную еду и вино в награду за победы, – я был очарован, соблазнен. Что я могу сказать? Я был слаб! Но теперь я очень серьезен. Да здравствует Король Ходов!
Вавилонская башня – величайшее из чудес света. Это огромный, как гора, слоеный пирог из воинственных и мирных уделов; это мир гениев и тиранов, воздушных кораблей и паровых двигателей, диковинных животных и таинственных механизмов. Всю жизнь проживший в сельской глуши, Том Сенлин убежден, что Вавилонская башня – сердце цивилизации, средоточие всего самого лучшего и возвышенного. Вместе с молодой женой он отправляется туда в свадебное путешествие – и теряет ее в толпе на городском рынке. Потратив два дня на бесплодные поиски, Том решает войти в башню, – вероятнее всего, жена уже ждет его внутри.
Пройдя три уровня Вавилонской башни, этого дьявольского лабиринта, полного обмана, пороков и всевозможных опасностей, Томас Сенлин вырвался на свободу, но так и не вернул потерянную жену. Он вынужден стать пиратом, чтобы выжить на борту украденного воздушного корабля и продолжить поиски. Превратности судьбы заставляют Сенлина обратиться за помощью к главной легенде многоярусного мира, к таинственному Сфинксу, чьей печатью отмечены многие чудеса. Но Сфинкс ничего не делает даром, а в Вавилонской башне крайне опасно быть у кого-то в долгу. Впервые на русском!
Сказки старого зоопарка, печальные и веселые истории его обитателей, воспитанников, работников и гостей.
Страшные сказки собрали в себе всех теневых героев Викторианской эпохи: оборотни и вампиры, ведьмы и сатанисты, Виктор Франкенштейн и его дети, а еще бессмертный и юный герой Оскара Уайльда. Однако задолго до него жил еще один бессмертный богач, который не появился в истории. Или же появился?
Парень из клуба был достаточно необычным. Красив, но давно не сопляк. Умён, но до грубого неприветлив. Неподходящие вещи и отсутствие косметики никак не вписывались в обстановку закрытого клуба… и всё же здесь он был своим. Альф игнорировал, попивая свои разноцветные коктейли, но со мной ушёл на пятой минуте разговора. Шлюха? Клофелинщик? Наркоман? Не первое, не второе и не третье.18+.
От рассвета времени история человеческого рода была предрешена. Побеждает сильнейший. Выживает хитрый. Суров мир, взращенный на подобном порядке. Другого не будет. Здесь странствуют рыцари, чье благородство умещается на гербе. Здесь нет места шепчущим заклятья седобородым магам. Здесь живут другие, свыкшиеся с мыслью, что мощь рудной магии обманчива. Что ее подлинная сила, скрытая за восторженностью масс и престижем благородного дома, в умении приспособиться. Здесь высокие лорды, играют в собственные игры, между делом решая судьбу королевства.
Мир молодого мага рушится в одно мгновение. Он становится изгоем, угрозой и проклятием для своего мира. Древний артефакт переносит его в другой мир. Туда, где он может обрести себя. Понять для чего он родился и решить кем ему быть.
Доктор психомагических наук Элизабет Морэй и не подозревала, какие негативные последствия может иметь согласие на участие в проекте «Сота Альянса» — первой в истории эльфийско-человеческих отношений дипломатической миссии беспрецедентно высокого уровня. Получив предложение влиться в состав эльфийской делегации в качестве эмиссара-чародея, Элизабет планировала не только сколотить приличную карьеру и облагородить свою репутацию почестями и всеобщим признанием, но и обеспечить достойное будущее для своей ученицы и приёмной дочери.Однако реальность оказалась беспощадна к новоиспечённому эмиссару-чародею: в человеческой империи на эльфийских дипломатов объявляется негласная охота, в которую включаются не только продажные СМИ, фанатичные религиозные радикалы и самые опасные наёмные убийцы империи, но и тайные агенты демонической нежити.
Фитц Чивэл, королевский убийца, возвращается к жизни. Перед ним стоят две задачи – отомстить Регалу, ценой предательства захватившему власть в Шести Герцогствах, и отыскать Верити, законного наследника престола. Фитц отправляется в долгий и опасный путь в Горное Королевство.
Фитц – незаконнорожденный сын наследного принца. Воспитанный слугами, он вырос в темных коридорах королевского замка, не зная ни почета, ни славы. Его ждала дорога убийцы, верно и преданно исполняющего приказы своего короля, а также участь человека, способного своими, может, не очень значительными поступками сдвигать мировые колеса и приводить в движение силы, недоступные пониманию простых людей… Но на то он и Фитц Чивэл Видящий!
Повелители Трех Стихий, гордые и прекрасные драконы возвращаются в мир. Вырвалась на свободу из векового заточения Тинталья, расправила мерцающие синевой крылья – и обнаружила, что она единственная из своего племени, парящая в небесах. Ведь морским змеям, чтобы превратиться в драконов, нужно подняться вверх по течению реки, к берегам, покрытым песком памяти, а путь туда преграждает отмель. Нет больше Старших, которые издревле помогали драконам и оберегали их коконы. Значит, ничего не остается, кроме как обратиться за помощью к «мгновенно живущим» – людям.
Берега теплых морей, далеко к югу от терзаемых войной Шести Герцогств, полны чудес и загадок. Поэтому здешние жители издавна промышляют торговлей. И поэтому в этих водах так много пиратов. Здесь добывают сокровища. Самые удивительные и волшебные привозят из ядовитых Дождевых чащоб. А самое драгоценное из волшебных сокровищ – диводрево, из которого делают живые корабли. Живой корабль не просто умеет разговаривать – он легче скользит по волнам, он уйдет от любой погони, он подскажет рулевому, что делать… Неудивительно, что семьи торговцев несколько поколений выплачивают жителям чащоб долг за корабль когда звонким золотом, когда своими отпрысками.