Король - [22]

Она выполнила приказ.

— Принесите мне матрас, — еще раз попросила она.

— Нет.

— Как вас зовут? — требовательным тоном произнесла она.

— Квалий.

— Чем вы занимаетесь на корабле?

— Я скотник.

— А что вы делаете здесь? — не отставала она.

— Присматриваю за свиньей.

Она задохнулась от ярости.

— Свернись получше, — приказал он.

Она раздраженно выполнила приказ, высоко подняв правое бедро и обнажив нежное лоно. При этом ее талия изогнулась, образуя глубокую впадину с округлыми склонами, колени прижались к упругой груди.

Ее тело было великолепным даже для рабыни.

— Принесите мне одеяло, — снова попросила она.

— Нет, — отрезал он.

— Я доложу о вас старшему офицеру, — пригрозила она, — или капитану!

Конечно, с тех пор, как ее ввели на корабль, она не видела ни старшего офицера, ни капитана. Скотник отвернулся.

— Хотя бы маленькую подстилку, господин! — настаивала она.

Он остановился у двери и оглянулся.

— Прошу вас, господин! — уже безнадежно крикнула она. — Господин!

Он постоял на месте.

— Принесите подстилку, господин!

— Нет, — решительно отказался он и вышел.

Женщина вновь села в клетке.

Что за невежа и дурень, думала она, но даже не попыталась предположить, что он — агент Иаака. Наверняка Иаак не стал бы доверять столь сложную задачу тупому и невежественному мужлану.

Но ей пришлось встать перед ним на колени, принимать позы по его указанию!

Неужели она действительно рабыня?

Нет! Она была твердо уверена в этом, и тем не менее испытывала странные чувства, постепенно узнавала огромную дистанцию, разделяющую женщин и мужчин в ее народе, разницу, которая не ограничивалась размерами, силой или слабостью, мягкостью или похотью.

Она боялась замерзнуть ночью.

Скорее бы корабль привез ее на Тангару!

Она надеялась, что ее отдельная клетка, изолированность от остальных не вызовет подозрений.

Должно быть, кинжал ей передаст старший офицер. Но ей самой придется остаться вдвоем с варваром.

Удастся ли это, размышляла она, поможет ли ее красота?

Ее внешность, казалось, никак не воздействовала на скотника. Но разве было в этом что-либо странное — ведь, как она слышала, женщин за красоту даже обращали в рабство?

Она пришла в ярость.

Она так унизилась, но ни на шаг не приблизилась к цели!

Неужели они в самом деле считают ее рабыней!

Надо подумать, как хорошенько отомстить этому мужлану. Иаак сможет это сделать.

Он потряс дверцу клетки — что это было, желание проверить ее надежность или наоборот, надежда на то, что дверца просто прикрыта? И если он надеялся на то, что дверца прикрыта, что могло случиться потом? Казалось, он был разочарован, обнаружив на дверце печать девственницы. Что, если бы дверца была непрочной или на ней не оказалось бы печати? Она передернула плечами. Женщина начала догадываться об уязвимости положения рабынь.

Она взглянула на пол клетки — интересно, каким было бы его прикосновение к телу?

Резко присев, она вновь попыталась стащить браслет с левой щиколотки. Ей это не удалось, и вскоре она сердито прекратила свое занятие. Браслет был прочным, как в то время, когда за ней наблюдал на пристани молодой офицер флота.

Это был браслет рабыни.

Конечно, он входил в ее маскарад, в действительности не принадлежа ей. И тем не менее он реально охватывал ее ногу, так, что она не могла снять его — точно так же, как любая другая запертая в клетку рабыня.

Она с отвращением взглянула на миску с заветренной овсянкой.

Неужели они надеялись, что она станет есть такую дрянь? Да она скорее уморит себя голодом!

Интересно, кто из членов экипажа — второй агент Иаака? Кто передаст ей кинжал?

Этой ночью ей удалось заснуть. Сон пришел почти сразу.

Ей снился тонкий кинжал с желтой рукояткой, покрытой витым узором. Рукоятка с изящно изогнутыми концами гарды защищала ее руку, чтобы та не соскользнула на лезвие, гладкое узкое лезвие кинжала, легко проникающего в тело, — около семи дюймов в длину, с бритвенно-острыми краями, заостренным кончиком, покрытое незаметным слоем некоего опасного вещества.

Ей снилось, как она вонзает кинжал в спину безмятежного великана, когда тот, лежа на животе отдыхает, ни о чем не подозревая.

Затем сон стал пугающим: она видела себя обнаженной, накрашенной и источающей запах дешевых духов, закованной в цепи, среди варваров, вместе с рабынями на невольничьих торгах. Она видела, как ее продавали на сотнях торгов сотням хозяев, и Иаак смеялся, и ее родственники смеялись, а пуще всех смеялась ее горничная, которая теперь была одета в платье знатной дамы, она смеялась и держала в руке плеть — ту самую плеть, которой была избита прежде. Теперь хозяйка и рабыня поменялись местами!

Она внезапно проснулась.

«Я не рабыня! — прокричала она на всю секцию, и тут же притаилась, боясь, как бы кто-нибудь не услышал ее. — Я не рабыня», — еще раз решительно прошептала она самой себе.

Она вспомнила картины своего сна — прикосновение меха к коленям, цепи на теле, мужчин вокруг, разглядывающих ее с непонятным ей желанием. Самое страшное, она знала, что может принадлежать любому из этих мужчин, и тогда ей придется потакать малейшей их прихоти. Она вспомнила невольничьи торги, крики распорядителей и себя саму, выставленную на помосте.