Король - [20]

— Невероятно! — усмехнулся он.

— Вы наверняка сможете пронести еду сюда, — прошептала она.

— Риск слишком велик, — заговорщицким голосом отозвался он.

Она отпрянула. Все-таки это не он… Но, может быть, риск и в самом деле слишком велик?

Женщина тут же решила, когда все будет закончено, а это случится очень скоро, отомстить этому негодяю за то, что он не исполнил ее требование, за то, что видел ее унижение и беспомощность. Слишком уж жестоко он вел себя, не желая понять ее состояние. Как ей хотелось сообщить об этом наглеце Иааку!

— Не уходите! — попросила она.

Он повернулся.

— Да, госпожа?

— Скажите, это ведь вы?

— Что «я»? — удивленно переспросил он.

— Ничего, — смутилась она. — Нет! Не уходите!

Он вновь остановился.

— Вы вежливы со мной, — заметила она.

— Это просто привычка, — возразил офицер.

— Вы называете меня «госпожой».

— Это тоже привычка, — пожал он плечами.

— Знаете, ваша привычка здесь очень кстати.

— Несомненно, — согласился он.

— Меня заперли одну в этом отсеке, — пожаловалась она. — Где же другие? Разве это не возбудит подозрения?

При последних словах он с удивлением воззрился на нее.

Она ненавидела его всей душой — он был одет и свободен!

— Так почему? — настойчиво повторила она.

— Разве отметины на теле ничего вам не объясняют? — удивился он.

Она покраснела. Второй офицер, суровый и нетерпеливый мужлан, дважды стеганул ее плетью, когда она стояла на четвереньках в общей комнате.

— Вам поместили отдельно ото всех в наказание, — пояснил белобрысый. — Ваш пример, ваша дерзость может поразить остальных женщин, будущие хозяева останутся недовольны ими. Кроме того, вам следует знать — остальным женщинам вы не нравитесь.

— Не нравлюсь! — расхохоталась она. — Вот забавно!

Он пожал плечами.

— Принесите мне хорошей еды! — попросила она.

— Постарайтесь впредь вести себя лучше, — наставительно произнес он.

— Вести себя лучше? — изумилась она.

— Некоторые могут заподозрить, что вы вовсе не рабыня.

— Убирайтесь отсюда! — крикнула она.

— Прощайте, госпожа, — ответил офицер и направился к двери.

— Принесите мне хорошей еды! — еще раз крикнула она ему вслед.

Когда офицер скрылся в коридоре, она опустилась на колени перед решеткой и схватилась обеими руками за прутья.

Наверняка это был он, думала она.

Он был вежлив, называл ее «госпожой»… Или он просто издевался?

Этого женщина не знала.

Разумеется, агент Иаака не должен был обнаруживать себя перед ней — до определенного момента. Должно быть, это он. Кто же еще мог быть агентом?

Вести себя лучше! Остальным женщинам она не нравится! Тем хуже для них, рабынь, если они осмеливаются выражать недовольство ею, аристократкой, которая имеет право повелевать ими, бить их, продавать и покупать, как ей вздумается!

Вероятно, он и в самом деле не мог принести ей изысканную еду и вино — вдруг об этом узнал бы тот громадный варвар и что-нибудь заподозрил?

Она задумалась о варваре — этом страшном, молчаливом, грубом великане.

Она боялась его и тем не менее твердо помнила, что должна каким-то способом привлечь его внимание. Когда она получит кинжал, ей придется ухитриться остаться с варваром наедине.

Но как это ужасно — остаться одной с таким грубияном, не ведающим о цивилитас, необразованным, даже не гражданином Империи!

Она не желала вести себя как подобает рабыне.

Наверняка он быстрее заинтересуется ею, если она будет вести себя как свободная женщина, а не одна из этих жалких, беспомощных чувственных тварей! Но внезапно ее испугала мысль, что если она будет вести себя как свободная женщина, он заинтересуется ею, только чтобы лишить ее свободы, покорить, унизить так, как будто она ничем не отличается от других рабынь!

Должно быть, тот белобрысый офицер и в самом Деле агент Иаака, думала она, вцепившись в прутья клетки.

Если не он, то кто бы это мог быть?

Как она возненавидела с первого взгляда другого, строгого и нетерпеливого офицера, который наказал ее, нанеся два внезапных, хлестких и сильных удара, пока она стояла на четвереньках, как будто была всего лишь рабыней!

Перед отъездом из Лисля, в ту самую ночь, когда она побывала в императорском дворце, женщина безжалостно отхлестала свою рабыню — за то, что та осмелилась сообщить подробности о красоте своей госпожи осведомителям Иаака. Как плакала и просила о пощаде эта тварь, настоящая рабыня!

Неужели агент — тот суровый офицер, настоящее чудовище?

Именно он отделил ее от остальных женщин и посадил в эту клетку. Вздрогнув, женщина сжалась на холодном полу.

Это вполне мог быть он.

Должно быть, он пытался отвести от себя возможные подозрения, пытался скрыть взаимоотношения между ними, — этот хранитель кинжала, страж безопасности, помощник в быстром и легком возврате в Лисль, после того, как тайно приговоренный к смерти варвар погибнет от одной легкой царапины на коже.

Неужели он настолько искусный актер?

Видимо он посадил ее сюда, одну чтобы снизить вероятность ее разоблачения, отдать должное ее гордости, положению и неожиданному поступку, совершенному непреднамеренно, в момент простительной забывчивости в присутствии простых рабынь.

Это мог быть он.

Вероятно, он, разумно используя правила порядка, дал ей возможность уединиться, отделил ее от этих низких животных, ничтожных рабынь, в знак уважения к ее натуре и тонким чувствам.