Король Мертвой Страны - [9]

С рассветом жизнь в стане вновь потекла в установленном порядке. Засновали слуги.

Пришел и мальчик с извечным кувшином воды и остановился неподалеку в нерешительности.

Нартанг присел на песок – ему было плохо, но мысль о свершенном бесчестье не давала покоя. Он уперся рукой в текучий песок и мрачно посмотрел на пацана:

– Кто меня обрил? – глухо спросил он.

Мальчик попятился от него, глядя округлившимися от страха глазами.

– Кто? – Ты? – зверея, прорычал Нартанг – взгляд его стал настолько угрожающе-страшным, что ребенок не мог уже выдерживать его – он бросил свою ношу и убежал прочь.

Воин мрачно посмотрел ему вслед. Потом взгляд его перешел на вытекающую из кувшина воду. «Хьярг! – выругался про себя он, – Чего я на него – приказали и обрил… Вернется, интересно или нет?» Жажда стала ощущаться как-то намного сильнее, когда перед глазами была вытекающая в песок вода…

Через какое-то время из-за шатров послышался недовольный окрик Зурама и короткий вскрик. Вскоре показался заплаканный Альтаб. На его щеке красовался багровый след от удара толи плетью, толи какой-то веревкой. Мальчик всхлипывал и утирал слезы, потом его несчастные огромные глаза вновь обратились на сидящего воина.

Нартанг отвернулся, слушая осторожные шаги раба, звуки, когда он взял кувшин и убежал с ним прочь. Воин обернулся ему вслед с грустью и презрением – он ненавидел всех, кто окружал его, даже этого жалкого мальчонку, что по воле хозяина обесчестил его, обрив длинные волосы…

Вскоре Альтаб вернулся, держа в руках вновь набранный кувшин. Воин собирался снова отвернуться, чтобы опять не лишиться своей воды, но в этот момент из-за шатра появился Зурам. При виде его в Нартанге словно разрядился взведенный арбалет – исчезли и боль в теле и нежелание лишний раз шевелиться. Его словно подбросило на ноги, он сделал несколько шагов навстречу своему «хозяину».

Ненависть за свершенное бесчестье, что дремала недавно в нем, лениво блуждая по мыслям, в одно мгновенье растеклась по всем мышцам и жилам, наполняя их непреклонностью стали. Он даже уже не видел, как Альтаб торопливо поставил на песок кувшин и снова умчался прочь.

– Ну, очухался, пес? – сквозь зубы процедил всадник, с ненавистью глядя на воина,

– Тогда встань на колени, потому что рабы на коленях слушают волю господина.

– А ты подойди и заставь меня это сделать, гнида песчаная! – прорычал Нартанг, чувствуя, что сходит с ума от ненависти к этому человеку, по воле судьбы могущего сейчас унизить его и посмевшему так говорить с ним, – И тогда посмотрим кто из нас раб!

Не меняясь в лице, Зурам быстро подошел к воину. Нартанг так и не понял как смог пропустить удар, видно, хоть тело его и «рвалось в бой», сознание было еще притуплено недугом – плеть в руке всадника вдруг ожила и со стремительностью разящей змеи из неожиданного положения взлетела и врезалась в остриженную голову, оставив багровый рубец поперек белого «ежика».

От неожиданности воин даже издал короткий вскрик и оглушенный, пошатнулся, а потом присел, «ловя» расставленными в стороны руками качающуюся землю. В глазах у него потемнело, в уши словно набили песка… Зурам не стал ожидать пока пленник оправится от удара и нанес следующий – уже ногой в лицо. Этот удар разбил воину иссушенные губы и лишил сознания, и он уже не слышал высокомерных слов «хозяина»:

– Будешь ползать на брюхе и харкать кровью, пока не станешь лизать мне ноги! – всадник презрительно сплюнул на песок и ушел прочь, кивнув выглядывавшему из-за шатра Альтабу, чтобы тот вновь занялся пленником.

Только ближе к закату, Нартанг пришел в себя. От сегодняшних его «подвигов» возобновилась лихорадка, сковавшая тело и сознание бредом.

Подошедший на следующие утро к своему пленнику Зурам, так и не добился от него никакого ответа на свои слова и колкости – воин просто не видел и не слышал его, хоть и смотрел широко открытым черным глазом: Нартанг видел не стоящего перед ним всадника, а размытые силуэты своих солдат, что мерещились ему на месте сгустившегося и казалось обретшего осязаемую оболочку пустынного воздуха. Однако это вовсе не заботило пустынного шейха, ненавидящего иноземца всем сердцем – Зурам приказал сниматься в путь.

Последовавшую за этим дорогу, Нартанг практически не помнил – он то приходил в себя, то вновь проваливался в горячечный бред.

Караван Зурама направился обратно в родное поселение. За два дня пути пленника напоили всего четыре раза, да и то очень скупо, когда он был в сознании – его мучила жажда, когда проваливался в полу-сон полу-бред – кошмары.

Вскоре переход завершился, и воина вновь оставили в покое на попечении мальчика-раба.

Нартанг выздоравливал очень медленно, ведь рядом не было доброго Хайрага – знатока лечебных трав и настоящего врачевателя, а только напуганный мальчик, вся забота которого состояла в том, чтобы напоить бредившего в лихорадке пленника или оставить еду и воду очнувшемуся.

Очень тяжело, но все таки Нартангу удалось одолеть хворь, и понемногу силы начали возвращаться. Когда все спали, и маленький Альтаб не сидел над ним, как гриф над падалью, Нартанг пробовал двигаться. Заживающая и стянутая корками над глубокими полосами от бича спина безумно чесалась и болела, но все же не мешала воину раз за разом разминать немеющие мышцы рук и груди. Как только он слышал движение у шатра, он вновь занимал оставленную позу. Он хотел оставить пока возвращающуюся силу в секрете, но этого у него не получилось.