Король-Лебедь - [21]

Кормилица была ведьмой, которая научила девочку разбирать травы и видеть будущее. Время от времени родители или сестры приносили им еду и просили погадать для них самих и соседей.

Им же Магда и ее кормилица сдавали ягоды, грибы и лечебные травы, которые заготавливали в избытке.

Однажды кормилица умерла, передав свои колдовские силы Магде. С тех пор она жила уже одна–одинешенька, пока не состарилась. К тому времени умерли все ее родственники, так что некому стало заботиться о ней и некому испрашивать ее о грядущем. А ведь все знают, что колдовские силы – это такая вещь, которую непременно нужно использовать, иначе они могут погибнуть или погубить саму ведьму.

Для разговоров с духами Магда отправлялась на берег озера или поднималась высоко в горы, где оставалась на несколько дней. Однажды, когда она вернулась, дома уже не было. Вместо него Магда обнаружила лишь угли да торчавшую точно из самой земли черную печную трубу. Скорее всего, в дом угодила молния.

После этого Магда скиталась, подыскивая себе жилище, пока не обнаружила эту пещеру.

Старуха была тяжело простужена, так что Людвигу пришлось отвезти ее в замок, где тут же была собрана медицинская комиссия.

Магду увезли в госпиталь, но уже через две недели гуляя по парку, король вновь повстречал ее.

– Я пришла поблагодарить тебя, мой король, – кланяясь, произнесла безобразная женщина. – Я хотела сказать тебе, что та, которую ты избрал своей дамой, на самом деле не подходит тебе, и что твой клад и твоя любовь не от мира сего. Запомни, мой король. Не от мира сего, и ты достигнешь вершины блаженства, потому что только ты этого и достоин. Ты воплотишь все свои мечты и уйдешь из этого мира сквозь шелест ласковых волн Шванбергского озера, озера лебяжьей крепости.

Пораженный до глубины души неожиданным пророчеством госпожи Магды, Людвиг позволил ей остаться в королевском парке, повелев своему камердинеру Майру распорядиться, чтобы время от времени ей приносили еду и теплые вещи.

Куда плывут облака

По небу плыли облака. Куда плыли? А кто их знает куда, судя по направлению ветра в Швецию, наверное. Плыли, плыли тихо и беззаботно – вот призрачный Летучий Голландец, вот хижина норвежского моряка Даланда. А это кто же – в длинном платье, с распущенными по ветру волосами? Неужто добрая Сента, влюбившаяся в портрет неизвестного ей капитана. Капитана в старинном платье, шлеме и блестящей кирасе, со шпагой на поясе и печальными глазами?

Насколько может быть сильна человеческая любовь? Она всесильна.

Людвиг нахмурил лоб, вглядываясь в таявшее на глазах изображение дочки Даланда Сенты.

Она полюбила человека с портрета. Капитана проклятого навек Летучего Голландца.

Полюбила, отказавшись ради него от жениха и от собственной жизни. Одной любви лишь ради, любви для – бросилась она на скалы.

Отдала свою жизнь ради давным–давно умершего! Ради того, кто никогда не назовет ее своей, не прижмет к груди. И даже в призрачном раю их души не смогут воссоединиться.

Господи! Какая печальная история! И какая прекрасная, черт возьми! Избыть последние страдания другого человека ценой собственной жизни.

Облака плывут в Швецию. Судя по ветру в Швецию. Сента растаяла по дороге, смешавшись с морской пеной. Корабль развалился.

Людвиг смотрел в небо и видел свою судьбу.

Куда плывут облака? В страну Грааль! Страну, где ждет меня любовь. Туда, откуда я родом. Куда плывут облака…

Вагнер

Еще задолго до встречи с юным королем Рихард Вагнер был наслышан о нем. Но все, что он мог прочесть или почерпнуть из разговоров со знакомыми, не передавали и сотой доли образа явившегося точно из прекрасной сказки монарха с манерами рыцаря и сердцем трубадура. Вагнер был очарован и поражен до глубины души. Да, он был уже достаточно известным маэстро, его оперы славились по всей Европе. Но всякий раз, когда композитор бросался со своими советами и предложениями по постановке произведения, всякий раз его вежливо отстраняли.

– Неужели маэстро не знает, что театр – это коллективное искусство? – язвительно спрашивали его директора опер, экономя на мелочах и подсчитывая барыши. – Пусть постановщик ставит спектакли, костюмы рисуют художники, а вы – пишите музыку. И все будет прекрасно и волшебно.

– Но мой Лоэнгрин должен быть молодым человеком, в то время как вы поставили на эту роль актера средних лет и не менее средних способностей! – заламывал в отчаянии руки композитор.

– Публика давно знает нашего тенора и приходит специально на него. Если мы пригласим другого, кто поручится, что на него пойдут с той же охотой? Ко всему прочему поклонники нашего тенора могут устроить ля–скандаль на премьере. Что вы станете делать, если они подкупят прессу, и та напишет, что опера неудачна? Обструкция не нужна ни вам, ни нам!

– Но костюмы, матерь божья, героиня просто не может быть одета в платье, которое носили в лучшем случае сто лет назад. Легенда о Лоэнгрине появилась в двенадцатом веке, отчего же вам не облачить актеров сообразно эпохе?

– Костюмами занимается художник по костюмам. Платье, которое он предлагает, понравится публики, тем более что оно снова входит в моду. Поклонницы вашей оперы захотят в обычной жизни одеваться, как их любимая героиня, а значит, мы должны дать им такую возможность.