Король капитала: История невероятного взлета, падения и возрождения Стива Шварцмана и Blackstone - [128]
К еще более разорительным последствиям привело осуществленное в 2007 г. приобретение автопроизводителя Chrysler у его немецкой материнской компании Daimler{561}. Эта инвестиция озадачила большинство экспертов в мире финансов и автомобилестроения, поскольку проблемы Chrysler считались неизлечимыми. Никто не мог понять, как Cerberus собирается оздоровить этого самого маленького из «большой тройки» американских автопроизводителей и заработать на нем прибыль. Даже инвесторы Cerberus держались в неведении: компания собрала $7 млрд капитала для финансирования сделки, но отказалась делиться финансовой информацией, с самого начала заявив потенциальным инвесторам, что они не будут получать регулярных финансовых отчетов даже после вложения денег. «От нас требовали слепой веры – просто доверяйте им, и все», – вспоминает инвестор, отказавшийся от предложения вложить деньги в эту сделку{562}. В то время финансовые институты, вкладывавшиеся в фонды прямых инвестиций, начали требовать возможности инвестировать непосредственно в приобретаемые компании наравне с фондами, такими как Cerberus и Blackstone, потому что в этом случае финансистам не пришлось бы отдавать им 20 % прибыли, как при вложении в фонд. Используя эту приманку, Cerberus без труда собрала требуемую сумму. Но в 2009 г. Chrysler обанкротился, а Cerberus и ее соинвесторы потеряли почти все свои деньги.
У более солидных компаний многие инвестиции тоже вылетели в трубу. Разорились принадлежавшие KKR производитель строительной продукции Masonite; Capmark Financial Group, специализировавшаяся на инвестициях в коммерческую недвижимость и приобретенная за $8,8 млрд у General Motors в партнерстве с группой прямых инвестиций Goldman Sachs; компания по техническому обслуживанию самолетов Aveos Fleet Maintenance{563}. KKR также пришлось вложить дополнительный капитал в принадлежавшие ей немецкую сеть автомастерских, изготовителя матрасов Sealey и производителя вильчатых погрузчиков KION, чтобы помочь им удержаться на плаву.
На счету Carlyle было пять потерянных инвестиций: ведущая гавайская телефонная компания Hawaiian Telcom Communications, испытывавшая серьезные операционные проблемы, после того как Carlyle отделила ее от бывшей материнской компании в 2005 г.; немецкий производитель автокомпонентов Edscha AG; компания по транспортировке и хранению нефти SemGroup LP, неверно определившая риски изменения цен на нефть; японский оператор мобильной связи Willcom, использовавший нестандартную технологию; британская сеть автомоек IMO Car Wash Group{564}.
TPG потеряла приобретенного в конце 2006 г. производителя алюминия Aleris International, ставшего банкротом, и лишилась $1,3 млрд, вложенных в проблемный сберегательный банк Washington Mutual, который она пыталась укрепить.{565}
У Thomas H. Lee Partners был особенно удручающий перечень поражений. Вдобавок к провальным инвестициям в Clear Channel, едва не ставшими для нее смертельными, обанкротились пять компаний из ее портфеля: производитель этанола, производитель кондиционеров, рекламно-полиграфическая фирма, производитель автокомпонентов и производитель матрасов Simmons Bedding, прошедший пять LBO подряд{566}.
Forstmann Little, главный соперник KKR в 1980-е гг., едва выживший после двух провальных крупных инвестиций в телекоммуникационные компании, сделанные на пике рынка десятилетием ранее, теперь потерял одну из своих последних компаний – радиовещательную сеть Citadel Broadcasting Corporation, объявившую о банкротстве в декабре 2009 г.{567}
В Великобритании одна из крупнейших в стране компаний прямых инвестиций, Terra Firma Capital Partners, была вынуждена попросить у своих инвесторов дополнительный капитал, чтобы спасти проблемную звукозаписывающую компанию EMI Group и подать в суд на Citigroup, который участвовал в финансировании сделки по приобретению EMI{568}.
В большинстве случаев компании выживали – они переходили к своим кредиторам или к новым инвесторам. Очень немногие закрывались совсем, как Linens ’n Things, но их собственники – компании прямых инвестиций – как правило, теряли все свои деньги, а кредиторы и держатели облигаций были вынуждены согласиться на «стрижку» – уменьшение размера задолженностей при реструктуризации.
Но не только компании из портфелей фондов прямых инвестиций оказались в беде. В Великобритании относительно давно на бирже торговалось несколько фондов прямых инвестиций наподобие амстердамского фонда KKR. Они снабжали деньгами традиционные партнерства, непосредственно занимающиеся LBO. Когда ударил кредитный кризис, эта структура поставила подножку двум старейшим и крупнейшим в стране компаниям прямых инвестиций, Candover и Permira. Вместо того чтобы держать под рукой миллиарды фунтов стерлингов в ожидании запроса на пополнение капитала от Candover и Permira, фонды завели кредитные линии, которые могли использовать для финансирования новых сделок. Когда на кредитном рынке начался спад, система разрушилась: стоимость активов фондов-доноров – их долей в фондах прямых инвестиций – упала и они перестали получать деньги от фондов прямых инвестиций, вследствие чего их кредитные линии были закрыты. Соответственно, они не могли удовлетворить запросы на пополнение капитала, поступающие от Candover и Permira. Крах системы придушил Candover, и ей пришлось распродать часть компаний из своего портфеля, так что какое-то время казалось, что она сворачивает деятельность. Permira выжила, но согласилась освободить всех своих инвесторов от части требований по пополнению капитала, чтобы ослабить давление на публичный фонд. Ее капитальная база сократилась, и ключевой источник капитала для ее фондов пересох.
