Король и Каролинка - [16]

Моя бабушка, умиравшая в последней стадии ракового заболевания, на уровне сознания совсем истаявшая, однажды ВИДЕЛАСЬ мне гневной и грозной повелительницей, карающей непокорное потомство своею жуткою болезнью.

Алкоголики, которые иногда приходили к нам выпрашивать деньги на выпивку, тоже имели сильное бессознательное. Тут вообще наблюдается корреляция: чем более жалким, ничтожным становится "я" спившегося человека, тем сильнее, крепче, богаче его бессознательное. "Гений" словно высасывает соки из человека, постепенно порабощая его ум. Энергия "гения" -- это энергия страстей.

У нищих по плоти дух часто видится гордым и надменным по-королевски. Да гений -- он вообще как правило держится королем! Наверное, отцу Федору пришлось много претерпеть, чтобы довести своего гения до такого прискорбного состояния.

Отец Федор мне нравился, хотя и не во всем. Но идея нищеты духовной меня искренне заинтересовала. Мне тоже захотелось замучить свое бессознательное, и я помышлял когда-нибудь стать монахом. Конечно, это был детский романтизм. Слишком многое стояло между мной и Богом, в том числе неправильное понятие о бессознательном, усвоенное мною от Папы.

Но оказалась, что все это -- не навсегда. Это тоже оказалась частью цикла, только такого огромного цикла, что я просто не ВИДЕЛ конца. Окончательный официальный развод Мамы с Папой казался мне слишком серьезным шагом, чтобы я был способен осознать, что И ЭТО тоже всего лишь часть маминой игры. Но осознать -- пришлось!

Дело было так.

Дедушка

Надо рассказать наконец о моем знаменитом Дедушке, о папе моего Папы. Дедушка у меня жил в Столице, в огромной четырехкомнатной квартире. Он был человеком богатым. Мой Дедушка -- детский писатель, притом очень большой писатель. Критики даже называли его "Лев Толстой детской литературы".

Мой Дедушка писал сказки, но книг его я в детстве почти совсем не читал, потому что книги эти моя Мама считала вредными. Вернее, вредными их считал отец Федор, мамин духовный отец. И вообще, отец Федор считал, что мне не очень-то полезно общаться со своим Дедушкой. А как считал отец Федор, так и делала Мама. И я мало общался со своим Дедушкой.

Почему отец Федор считал моего Дедушку вредным, это я понимал. Дедушка у меня был человеком очень-очень большим и влиятельным, но при этом совсем НЕЦЕРКОВНЫМ, да и вообще как будто неверующим. Конечно, он не являлся чудаком-материалистом, но и в храм как-то вот не ходил. То есть, Папа рассказывал, что Дедушка, бывало, и зайдет в храм, но не на службу, а просто так.

-- Он -- гений, -- сказал Папа. -- Точнее сказать, "у него гений", каких мало!.. С таким гением трудно опуститься на колени. Даже перед Распятием.

А я был мальчиком церковным. Я, можно сказать, вырос на коленях. Перед Распятием. Но при этом все в один голос говорили, что я ужасно похож на Деда. Даже о. Федор это замечал, и для него это был зловещий симптом. Отец Федор как-то слишком буквально понимал выражение, что дети "без ума" от Дедушкиных книг. Наверное, он боялся, что я тоже сойду с ума.

Хотя вообще-то я Дедушку действительно любил и, наверное, бессознательно подражал ему в чем-то. Он мне казался каким-то фантастически могущественным существом. Может быть, мне казалось, что писатель, сказочник -- это что-то вроде начальника, господина сказки. А может быть, я просто ВИДЕЛ его непомерное духовное богатство.

Мне думается, Дедушка как детский писатель, да еще сказочник, слишком уж прикипел сердцем к волшебству. Он не был сам волшебником, но любил всякие добрые чудеса, любил летучие корабли, говорящих животных, параллельные миры и прочее. И строгая позиция Церкви по этому вопросу его отталкивала.

Я смутно помнил, как когда-то в самой ранней молодости Дедушка часто водил меня гулять в лес. Подробности я не помню, но помню, что там, в лесу, он казался мне каким-то сказочным великаном, исполином. Коротко, не совсем человеком. Гением.

Мне было тогда года три. В ту эпоху дедушка еще не столь уж прославился, мама еще не стала духовной дочерью о. Федора, а просто ходила в Церковь. Мы жили тогда в провинциальном городке, метрах в ста от кромки леса. И мы с Дедушкой ходили гулять в лес. Я помню, что мы много разговаривали. Однако о чем мы разговаривали, я совсем не запомнил. Может, имел место глубокий транс. Я вообще ничего не запомнил, кроме ощущения, что было здорово. Ощущение было приятным, и поэтому я любил Дедушку и втайне обижался на отца Федора, что тот считает Дедушку вредным.

Между тем, годы шли, я рос. Мамины "циклы" в отношении Папы, естественно, бросали тень и на папиного папу. Притом Дедушка разбогател и перебрался в Столицу, в четырехкомнатную квартиру. Он звал нас за собой, но Мама на этот шаг не решилась -- ее держала работа. И вот, встречались мы с Дедушкой все реже и реже, а книг я его не читал принципиально, так как они были "слишком психоделические".

А когда мы с Мамой окончательно перебрались к о. Федору, встречаться с Дедушкой я перестал совсем. Так решил отец Федор, такое условие он поставил Маме. Если Дедушка хочет меня увидеть, пусть САМ приезжает в монастырь! А нам ездить к Дедушке более не следует, надо приглашать его к нам.