Король холопов - [20]

Это было его любимым занятием даже при гостях. Первая попавшаяся ему в руки палка или кусок дерева служили ему для выпиливания довольно комичных и странных фигур.

Король глядел на него с удивлением; лицо Казимира теперь, когда они очутились вдвоем, выражало глубокую печаль.

– Маркграф, мой брат и друг сердечный, – произнес он, чувствуя необходимость излить свою душу, – вы знаете, как я дорожу мыслью породниться с вашим домом. Я мечтал об этом, еще не видевши Маргариты; теперь, узнав ее, я еще сильнее жажду этого счастья. Но, княгиня…

Карл быстро поднял глаза, устремленные на работу.

– Разве вы женщин не знаете? – отозвался он. – Они имеют свои странности, свои слабости, надо быть к ним снисходительным и многое им прощать. Маргарита недавно понесла большую потерю, лишившись ребенка. Имейте к ней снисхождение.

– Я желал бы с ней увидеться, поговорить, – произнес Казимир. – Она может быть предубеждена против меня, люди злы, и я мог бы ее разубедить и успокоить. Ведь она не так серьезно больна?

Карл, не оставляя работы, подошел к дверям и отправил своего маршалка к сестре, чтобы предупредить ее о посещении жениха.

Маргарита к этому вовсе не была подготовлена; она не была одета и лежала в постели; при ней сидела старая Агнеса. Когда ей сообщили не просьбу маркграфа, а приказание, княгиня очень рассердилась на навязчивость Казимира, но, не смея противиться брату, должна была согласиться принять гостя; не говоря ни слова, лишь смерив грозным взглядом слугу, передавшего приказание брата, она позволила себя нарядить, отдав себя в руки своих камеристок.

Наскоро вынули платье, причесали волосы, принесли драгоценности. Маргарита безучастно относилась к процедуре переодевания; затем она в нарядном костюме, вместо того, чтобы ожидать гостя, сидя в кресле, молча легла на кровать, сильно разгневанная.

Маркграф ввел в комнату бледного Казимира. Свиту, окружавшую Маргариту, попросили удалиться в соседнюю комнату. Жених сел напротив невесты. Вслед за ним несли драгоценные подарки, которые он привез с собой для Маргариты. Шесть молодых юношей, подобранных по красоте и по росту, в ярко-красных кафтанах, на которых были вышиты белые орлы Пястов, несли кованные ящики с приподнятыми крышками, так что видны были лежавшие внутри драгоценности.

Казимир, взяв из рук первого вошедшего отрока самый красивый ящик, с улыбкой положил его к ногам княгини. Юноши, преклонив колени, по очереди складывали у ее ног привезенные подарки. Все это не имело такого варварского вида и не похоже было на ту бедноту, о которой рассказывали Маргарите. Дрожа от волнения, не говоря ни слова, она с изумлением смотрела на драгоценные подарки.

Они, действительно, были достойны королевы. Внутри ящиков, обитых шелковыми тканями, искрились в дорогой тяжелой оправе, украшенной эмалью, огромные рубины, сапфиры, аметисты, смарагды, жемчуг различных размеров, белый и окрашенный в розовый цвет.

Вся эта роскошь не изменила настроения княгини; она слегка кивнула головой в знак благодарности, но не высказала никакой радости, не протянула руки, чтобы рассмотреть, и вообще не промолвила ни слова. Маркграф Карл, вынув пояс из ящика, бросил ей его на колени, добавив в шутку, что она выздоровеет, если его наденет на себя. Драгоценный пояс соскользнул с ее колен и с шумом упал на пол. Никто его не поднял. Казимир, видя подобное равнодушие, попеременно то бледнел, то краснел.

Маркграф полагал, что лучший способ сблизить обрученных – это оставить их наедине. Поэтому он удалился на самый конец громадной комнаты и остановился у окна, любуясь представившимся ему видом, освещенным майским утренним солнцем.

После удаления брата Маргарита в первый раз подняла глаза на Казимира, и взгляд ее остановился на нем именно в тот момент, когда он, уязвленный в своей гордости, сидел нахмуренный и разгневанный.

Хотя взгляд княгини не был ласков, однако моментально его расположение духа улучшилось. Нагнувшись к ней, он спросил о ее здоровье. Княгиня задумалась над ответом, наконец уста ее задрожали, и она резко произнесла:

– Я больна, вы это сами видите. Я буду болеть, – добавила она. – Я полагаю, что вам нужна другая жена… Вы вместе со мной введете в дом печаль и грусть.

– Я надеюсь, что у меня найдутся средства их развеять, – произнес Казимир. – Я сделаю все, что вам сможет доставить удовольствие.

– Мне уже ничто не может доставить удовольствия, – сухо прервала его княгиня.

– Позвольте мне питать надежду, что все это изменится, – произнес король.

– Это не может измениться, – возразила Маргарита.

Слова эти сопровождались отталкивающим взглядом. Казимир покраснел, но не потерял самообладания. – Быть может, – сказал он через секунду, – что мои враги очернили меня в ваших глазах и обрисовали мое королевство в самом плохом свете, поэтому вы почувствовали какое-то отвращение ко мне. Убедитесь сами, и вы увидите, что люди лгут.

Княгиня Маргарита гордо покачала головой и нетерпеливым движением ноги оттолкнула пояс, упавший на землю и лежавший у ее ног.

Она засмотрелась в окно, умышленно стараясь избежать устремленного на нее взгляда короля.