Коробейники - [47]

В пятницу утром следователи сами пришли в его кабинет. «Мы не помешаем? — спросил Шкирич.— У нас тут вопросики к вам». Они как раз мешали. В это время у Юшкова сидел завсектором электро­оборудования. Он нервничал уже второй день: на конвейере кон­чались фары, нужно было срочно посылать человека в Киржач.

Коренастый Шкирич, одутловатый и медлительный, садился по-стариковски осторожно. Может быть, у него болело сердце и он при­слушивался к нему, потому и говорил мало и движения делал лишь самые необходимые. Поздееву приходилось приноравливаться и обуз­дывать свою энергию, она прорывалась в нетерпении.

«Мы у вас много времени... э-э... не отнимем,— сказал Шкирич.— Нас тут заинтересовало... почему несколько человек часто обраща­ются за материальной помощью. Ваша секретарша, например». «По­мощь оказывает завком,— сказал Юшков.— Вам надо туда обратить­ся». Шкирич скучно кивнул: «Мы обращались. Завком — это... э-э... особый разговор. Но вот люди, получавшие деньги, говорят, что это­го требовал от них Белан и эти деньги они потом отдавали ему. Вам это известно?» — «Да».

Поздеев то ли кашлянул, то ли хмыкнул. Завсектором, который сидел, опустив голову, точно под стол собирался лезть, испуганно покосился на него. «Значит, этот факт вы подтверждаете»,— сказал Шкирич. Юшков попытался им объяснить: иначе работать он не мо­жет. Поставщики нарушают обязательства. Конечно, за это их мож­но штрафовать, но ссориться с ними себе дороже. Существует де­фицит. Сегодня, например, в дефиците фары, их осталось на пять дней, Не достанет Юшков фары — и остановится завод. Не фары, так двигатели, не двигатели, так сальники. Вот и приходится посылать людей, гонять машины к смежникам ради какого-нибудь мешка уп­лотнительных колец. А значит, надо платить за сверхурочную рабо­ту, нужны деньги, а где их взять? Не всегда можно действовать по закону. Но что такое двадцать рублей, выписанных через секретар­шу, по сравнению с тысячами, которые потеряло бы государство, ос­тановись завод? Он обращался к Шкиричу. Ему казалось, что Шкирич хочет во всем разобраться, а Поздееву это неинтересно, у него одна цель — вывести всех на чистую воду. Он добавил: «Все так де­лают». «Ну, как все делают, мы говорить не будем,— заметил Шки­рич.— А что до государственной пользы, то она не рублями изме­ряется. Тут счет сложнее». «Конечно, конечно,— кивнул Юшков.— Только у меня сейчас фар нет, и надо человека в Киржач посылать. Вы не подскажете мне, как это надо делать?» «Это ваша работа,— сухо сказал Шкирич.— Мне это неинтересно». «Вот я ее и делаю. И не всегда могу выбирать средства».— «А это уже цинизм».— «А мне кажется, ваш цинизм — «неинтересно» — не лучше моего. Мне даже кажется, мой лучше».— «Лучше тот, который не наруша­ет законов». Шкирич поднялся. Следователи ушли.

«Что же нам, без фар из-за них сидеть?» — спросил завсекто­ром сердито.— Зря вы, между прочим, все им выложили. Все так делают, а отвечать придется нам». «С фарами решим,— пообещал Юшков.— Я пойду к Хохлову».

По телефону он у тестя ничего не мог добиться,

Да и увидев Юшкова у себя в кабинете, Хохлов посмотрел не­довольно. Похоже, он вообще был не прочь забыть, что существует отдел кооперации. «У нас нет фар,— сказал Юшков.— Надо посылать кого-то в Киржач. Я ничего не могу делать, пока у нас сидят следо­ватели. Выписать ему материальную помощь? Они как раз спраши­вали меня только что, почему мы это делаем». «Они завком должны спрашивать. Помощь завком выписывает».

Юшков удивился. Боится Хохлов, это понятно, но с ним-то, Юш­ковым, зачем ему в жмурки играть? «Так как быть с фарами?» — «Если ты считаешь, что нужно посылать человека,— посылай. Я под­пишу командировку».— «А денежную помощь ему?» — «Юра, ты на­чальник отдела. Ты можешь решить этот вопрос сам?..— «Нет, не мо­гу».— «Ну, знаешь... Тогда я уж не знаю...» — «Я не просился на эту должность». «Вот что,— рассердился Хохлов,— сейчас не время для паники. Я понимаю, тебя там здорово дергают, но меня дергают не меньше. С такими вопросами ко мне не обращайся. Решай сам».

Юшков тут же из кабинета позвонил заведующему сектором: «Я от Хохлова. Выписываем тебе командировку в Киржач. Извини, помочь тебе ничем не можем, но будем живы, в долгу не останемся». «Я не могу ехать,— сказал тот.— Тут следователи назначили мне раз­говор». — «Когда?» — «Сегодня».— «А выезжать тебе в воскресе­нье».— «У меня ребенок больной».— «Слушай,— сказал Юшков.— Сколько твоему ребенку?» — «Какая разница?» — «Ты двадцать лет работаешь, ты хоть раз отказывался от командировки из-за ре­бенка?» — «Юрий Михайлович,— сказал завсектором.— А почему мне больше всех нужно? Никому ничего не нужно, а я должен наизнан­ку выворачиваться, да еще за свои деньги».— «Деньги я...» — «Не только в них дело, Юрий Михайлович. В конце концов, мне просто все надоело. Я не поеду в Киржач. У меня честно ребенок больной, Не поеду. Хотите — увольняйте».— «Черт с тобой». Юшков положил трубку, посмотрел на Хохлова: «Остается давать телеграммы. Мы уже кучу отправили». Хохлов вызвал секретаршу, велел соединить его с директором в Киржаче и предупредил: «О фарах я попробую дого­вориться, но больше с такими вопросами ко мне не ходи».