Короб мыслей - [9]

Шрифт
Интервал

116

Ни одно положение, за исключением разве положения министра финансов, не представляется мне более затруднительным, чем положение директора театра. Помимо трудности удовлетворить двор, публику, прессу, авторов, он еще должен иметь дело с персоналом обоего пола. Он должен бороться с тщеславием, завистью, эгоизмом, самолюбием, самоуверенностью, ревностью, капризами, нахальством, бездарностью, часто даже с глупостью. И ко всему этому еще постоянная забота о деньгах! В глазах подчиненных, как и в глазах публики, хорошего театрального директора вообще не существует. Со всех сторон на него жалуются и все его ругают. И тем не менее мнoгиe ищут этого места.

117

Уже один тот факт, что существуют люди белые, черные, желтые, красные, делает аксиому о том, что все люди братья, гадательной, а тут еще разнообразие языков! Как могут братья не понимать друг друга? Взять хотя бы лишь одну белую расу, следовательно, Европу: немец не понимает русского, тот англичанина, тот испанца и т. д. Даже наречия одного и того же языка делают так, что люди одной и той же нации едва понимают друг друга. Каков же вывод из всего этого? Люди не понимают друг друга - это грустно, но правдиво - но все направлено тем не менее к тому, чтобы они понимали только одно, - что они имеют одного Творца. Божественно ли это?

118

Я думаю, что в непродолжительном времени нам предстоят два переворота: один в политической области - война, которая изменит карту Европы; другой в социальной сфере - развитие социализма, который делает сомнительным даже частное владение. Я не так уж привязан к жизни, но тот или другой переворот я хотел бы пережить, ибо убежден, что результатами их будет нечто совершенно новое в области человеческого мышления во всех его областях (и в области искусства) и, вероятно, нечто более интересное, чем то, что нам предъявляется сегодня как новое.

119

Правильная декламация положенных на музыку слов является насилованием мелодии. Стихотворение при этом выигрывает, а музыка - не всегда. И это еще вопрос, что именно предпочел бы слушатель.

120

Для того чтобы лишить себя жизни, необходимо большее мужество, чем для того, чтобы выносить отвратительный образ жизни (оставляя в стороне физическое страдание). Потеря же всякой надежды, которая заставляет даже преступника предпочитать смертной казни вечное заключение, требует мужества, хотя бы и мужества отчаяния.

121

Я знаю людей, которые, при весьма значительных успехах в своей специальности, имеют противно униженные и вкрадчивые манеры, но я избегаю этих людей, так как мне кажется, что это основано скорее на иезуитстве, чем на наивности характера или ребячестве духа.

122

Придворный театр казался бы мне естественным, если бы публика была приглашенная, а не платящая. При платящей публике мне это прилагательное придворный - непонятно. Если театр учрежден для развлечения двора, то публика теряет право на критику. Если же для удовольствия и образования публики - то это право теряет двор. Если же это пожизненный ангажемент для артистов, то в артистическом смысле это негодное учреждение. Если это государственная служба для артистов, то артистический контроль должен быть очень требовательным и строгим (чего мы не видим ни при каком придворном театре). Если же это пенсионное заведение, то таковое может быть устроено при любом учреждении. Кроме того, интенданту каждого придворного театра вменяется в обязанность самая тщательная экономия (как будто вообще допустимо понятие об экономии в области искусств и оно может быть применено к придворному театру). И если окажется дефицит, то интендант рискует потерять место. Следовательно, чем характеризуется придворный театр? Единственно только уверенностью в своем существовании даже при неизбежном дефиците. Весьма гадательная выгода для искусства!

123

Игнорируемый ныне композитор должен утешаться надеждой, что когда-нибудь и на музыкальном поприще будут производиться раскопки.

124

Прежде везде были (большей частью) маленькие, некрасивые концертные залы и театры, но великие артисты. Теперь же везде (большей частью) громадные, блестящие концертные залы и театры, но...

125

Разделение людей на благородных и неблагородных является ненормальностью, санкционированной веками, от которой не могут освободиться даже республики, где также существуют патриции и т. п. Но что особенно удивительно - это то, что благородные допускают в своей среде еще и степени сравнительные и превосходные, как то: благородный, более благородный и самый благородный посредством возвышения титула, не связанного с усилением власти или увеличением земельных владений! Барон, например, чувствует себя польщенным, получив графский титул, граф - получив княжескую корону и т.д. Так что, будучи бароном, он принадлежал все же еще к категории "minorum gentium"*, хотя бы он был при этом министром... Удивительно, как все это комично!

126

Существуют мужчины и женщины семидесяти и более лет, столь бодрые в своих движениях и в своем внешнем облике, что им едва можно дать пятьдесят лет. Но если бы на сцене актер так изобразил семидесятилетнего, его за это притянули бы к ответу и публика и пресса. Вот доказательство, что не всякая реалистичность допустима на сцене.


Рекомендуем почитать
Княжнин, Фонвизин, Крылов

Три русских писателя: Яков Княжнин (1740—1791), Денис Фонвизин (1745—1792) и Иван Крылов (1769—1844). Годы их противления пришлись на конец XVIII века. Их произведения схожи, тогда как признание различается. Все они тяготели к переводной литературе, черпая из неё вдохновение и адаптируя сюжеты. Если Княжнин и Фонвизин не удостоились почёта при жизни (не пришёл он к ним и после смерти), то Крылов вовремя успел понять, встретив XIX век в качестве иначе смотрящего на действительность.


Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви

Кроссовки давно стали не только феноменом современной моды, но и феноменом современной культуры, привлекательным и противоречивым одновременно. Книга историка спортивного дизайна и журналиста Екатерины Кулиничевой представляет собой попытку посмотреть на историю этого вида обуви не через историю брендов и моделей, а через ту роль, которую спортивная обувь играла и играет в культуре, через ее «культурную биографию», которая во многом определяет наше отношение к этому предмету гардероба. Именно эта биография находится в фокусе внимания автора.



Непарадный Петербург. Наследие промышленной архитектуры

Предлагаемая книга посвящена ценной хотя и наименее известной области архитектурного наследия Санкт-Петербурга. В ней автор, продолжая свои многолетние исследования, подробно рассматривает процессы архитектурного развития ряда предприятий, сыгравших важную роль в развитии отечественной индустрии. Задача – расширить привычные границы представлений о петербургской архитектуре, формирующей наряду с классическими ансамблями неповторимый облик северной столицы. Особую актуальность освещение уходящих страниц истории приобретает в связи с переменами, происходящими при изменении функционального профиля многих исторических комплексов.


Стекло

Автор, прослеживая шеститысячелетнюю историю стекла, выбрал небольшое количество характерных для развития стеклоделия периодов, стремясь показать каждый из них по возможности ярко. Показ основных этапов развития стеклоделия осуществлен на фоне картины развития человеческого общества на всем огромном протяжении жизни стекла - от первобытнообщинного строя до наших дней. Предлагаемая вниманию читателей книга - не учебник. Содержание книги не следует точно курсу технологии или истории стекла. Автор выбирал такие сюжеты, которые представлялись ему наиболее ярко освещающими ту или иную стадию развития стеклоделия.


Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа

Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.