Корни тамариска - [90]

В Турции нет голода и такой нищеты, как, например, в Калькутте, Дакке или Каире. Даже у безработных есть одежда, обувь, кое-какое питание, крыша над головой. Но социальное недовольство и взрывы порождает нищета относительная, неудовлетворенность своим положением, разрыв между чаяниями, надеждами и возможностью их осуществления. В геджеконду, несмотря на консерватизм их обитателей, созревают всякого рода экстремистские настроения. Амплитуда их колебаний — от крайне левых до крайне правых. Доведенные до отчаяния люди способны пойти на самые дерзкие действия, лишь бы привлечь к себе внимание и бросить вызов отвергнувшему их обществу. Но они могут терпеть покорно, фаталистически, год за годом.

ГОРОД В ЕВРОПЕ И АЗИИ

Три турка помогли мне узнать Стамбул.

Один из них — Четин Алтай, публицист и писатель. Его имя прогремело в Турции в шестидесятые — семидесятые годы. Его острое, разящее перо вскрывало скандальные злоупотребления властью и деньгами. Он беспощадно высмеивал абсурды бюрократии, обличал несправедливость, пропагандировал идеалы социализма. Против писателя было возбуждено триста судебных дел, и в общей сложности его приговорили к двумстам шестидесяти годам заключения. После военного переворота 12 марта 1971 года его бросили в тюрьму, он тяжело заболел и стал слепнуть. Широкая кампания в защиту писателя заставила президента подписать декрет о его освобождении.

Четин Алтай разоблачил фальшивку, приписываемую Ататюрку. В одной рукописи основателя Турецкой Республики якобы нашли слова «коммунизм — враг турецкой нации» и выбили их на некоторых памятниках. Четин Алтай раздобыл «рукопись» Ататюрка, отослал ее фотокопию в Шведский институт криминалистики и получил ответ, что это подделка.

Подобно Гиляровскому, который исследовал быт Москвы и москвичей, Четин Алтай обошел весь Стамбул, опускался на его дно, знал славу великого города и его позор. Писатель рассказал то, что он увидел и услышал, в книге «Вот он, Стамбул». Общение с Четином Алтаном и совместные прогулки позволили прикоснуться к тому, что обычно скрыто от глаз иностранца. Благодаря Алтану я как бы почувствовал себя стамбульцем и начал понимать, как сам турок воспринимает свой город.

— Что для меня Стамбул? — спрашивал он и отвечал — Улицы, по которым я бродил. Дома, в которых я жил. Тюрьмы, в которых я сидел. Мои товарищи. Площади, где проливалась кровь студентов и рабочих. Стамбульские вечера, что я проводил без куруша в кармане. Могилы дорогих мне людей на кладбищах. Стамбульские стены, которые спорят со временем.

— Стамбул можно рассматривать с тысяч течек зрения, — продолжал писатель. — Его шоферы и работники таможен, рабочие и парикмахеры. Трухлявые деревянные дома. Оргии в роскошных ресторанах. Конкурс на выбор «мисс ноги». Дом моделей одежды для дорогих собак. Чиновники и носильщики-хамалы… Если полоумный сойдет с ума и захочет сотворить город, он сможет сделать только Стамбул… Таков мой Стамбул… Многие коренные жители не знают своего города, за исключением ближайших районов. Но в нем все интересно — и история, и мистика старых кварталов, и древние памятники, и социальная структура — все ждет своих исследователей. Мирки и огромные миры Стамбула…

Вторым моим спутником был Орхан Кемаль, вернее, его книга «Стамбульские наброски», в которой рисунков больше, чем текста. Орхан Кемаль бродил по Стамбулу вдвоем с художником Феритом Онгереном. Они посещали рабочие кофейни и забегаловки, садились на паромы и морские трамваи, в долмуши — маршрутные такси и поезда, встречались с крестьянами, недавно переселившимися в Стамбул, и старыми жителями трущоб в центре города. Орхан Кемаль писал заметки, окрашенные юмором и любовью к людям. Ферит Онгерен рисовал.

Орхан Кемаль — большое имя в турецкой литературе. Он сидел в тюрьме вместе с Назымом Хикметом, писал прекрасные романы и пьесы, тяжело болел, знал вкус нищеты и был честным. Он умер в Болгарии. Его не признавала официальная Турция, но он любим ее народом. Его иногда называют «турецким Горьким».

Книга «Стамбульские наброски» вышла в свет в первую годовщину со дня смерти писателя и была посвящена его памяти. Когда листаешь ее, перед тобой оживает городской быт, без экзотики и глянца. Б ней, может быть, мало фактов, но я держал ее на столе, когда писал эти свои заметки, чтобы не утратить настроений, навеянных Стамбулом.

Третий турок, раскрывший мне Стамбул, умер триста лет назад. Его звали Эвлия Челеби — яркая звезда среди турецких классиков. Он родился в 1611 году в Стамбуле в семье придворного ювелира недалеко от того места, где сейчас Галатский мост. Челеби прожил богатую жизнь. Он был солдатом, моряком, дипломатом, историкам, чтецом Корана, ювелиром, поэтом, певцом, музыкантом, но прежде всего путешественником. Он побывал во всех концах Османской империи, в Западной и Северной Европе, вернувшись домой через Польшу и Крым. Он утверждал, что путешествовал более сорока лет, участвовал в двадцати двух сражениях, был в странах, где правили восемнадцать монархов, слышал сто сорок семь языков. Последнее десятилетие своей жизни Эвлия Челеби провел во фракийском городе Эдирне (Адрианополе), видимо заканчивая «Книгу путешествий», и покинул этот свет в возрасте семидесяти лет. Его сочинение со старотурецкого языка переведено на новотурецкий и составило пятнадцать томов. Чтение их увлекательно. Это драгоценный источник знаний по Османской империи XVII века и лучшее описание Стамбула тех времен. Путешественник был сыном своего времени, преданным слугой султана, и «Книга путешествий» полна проклятий в адрес «неверных» и славословий «воителям за веру».