Корни тамариска - [120]

За исключением средневековых мечетей, школ-медресе, караван-сараев, фонтанов, трудно говорить о «египетском» или «каирском» архитектурном стиле. Современность на все накладывает печать космополитизма, голой функциональности. Гостиницы «Меридиан», «Хилтон» или «Шератон» с трудом отличишь от их сестер в других столицах мира. Графический отпечаток современной центральной части Каира на багряном фоне заката — уже не минареты и купола, а прямоугольники высоких зданий, которые вот-вот будут претендовать на звание «небоскребов». Они столпились по берегам Нила, в районе острова Гезира и южнее, и нельзя отрицать их элегантность, удачное сочетание с волнами великой реки и купами пальм, кажущимися комнатными цветами и у их оснований. Они слились с городским пейзажем Каира, но их архитектурный стиль — международный. О кварталах серых бетонных блоков на окраинах и говорить нечего.

Все же повторю банальное утверждение: Каир — город контрастов. Добавлю лишь: его контрасты бьют в глаза, в уши, в нос. Они так же резки, как песок пустыни и зеленая пойма Нила, как свет и тень, жизнь и смерть, вода и сушь, утопающий в розах особняк в Гизе и хижина из разного хлама в районе старого Каира, седок на ослике и владелец «мерседеса».

Каир не только растет, как кактус, он болезненно разбухает, переполняясь жителями сверх всяких разумных норм. Его многолюдство давит, его ощущаешь физически. На улицах с утра до позднего вечера народу — что на демонстрациях. Через густую толпу пробиваешься с трудом.

«Час пик» на столичных улицах затягивается с утра до позднего вечера, и не раз убеждаешься, что совершить пешком малоприятную и неблизкую прогулку под африканским солнцем с острова Гезира в центр города оказывается быстрее, чем проехать на автомашине, для которой вдобавок будешь полчаса искать место стоянки. На улицах появляется все больше эстакад, иногда двухъярусных. Они временно разгрузили основные магистрали, но порой и на эстакадах выстраиваются многокилометровые «хвосты» автомашин, а выхлопные газы травят людей на первых этажах не только сбоку, но и сверху, и дома вдоль главных улиц будто плывут в сизом тумане. Центральные районы города загазованы так, что после продолжительной прогулки начинает подташнивать, как от отравления, и я своими глазами видел иностранцев в кислородных масках.

Каирские автобусы набиты до немыслимых пределов, и ты недоумеваешь, как они еще двигаются. Пассажиры висят на подножках и сидят в окнах. Между ними, иногда внутри, а иногда и снаружи автобуса, совершая акробатические трюки, пробирается кондуктор, умудряясь собирать плату и отрывать билеты пассажирам. Едва вырвавшись на свободную часть улицы, это осевшее, накренившееся набок сооружение развивает большую скорость, чтобы через пару минут застрять у перекрестка, где в демократизме автомобильной пробки равны и роскошный лимузин, и рейсовый автобус, и даже ослик, запряженный в тележку.

Ослик пока остается распространенным средством передвижения в каирском мегалополисе. В бытность мою студентом я встречал и стада верблюдов, что гнали суданцы по левому берегу Нила на знаменитый верблюжий рынок, а иногда и грузового дромадера с тюками овощей и фруктов. Но сейчас верблюдов в Каире практически нет, а ослики остались. На них разъезжают мусорщики, которые, как муравьи — санитары леса, подчищают и вывозят отбросы «сверхгорода», и заодно и сортируют их для вторичного и третичного использования в кварталах, где живут обездоленные. На ярко раскрашенных телегах в ослиной упряжке в город за покупками может приехать целая крестьянская семья, а в ночное время и под утро на повозке с фонарем развезут по лавкам и базарчикам свежую зелень — кинзу, местный вариант черемши, укроп, петрушку, салат-латук, кресс-салат. Неприхотливость, спокойствие и понятливость позволяют осликам не реагировать на автомобильное движение.

Ослик — самое старое транспортное животное Ближнего и Среднего Востока. Его использовали до появления лошадей и верблюдов. Экономисты считают, что ослики поедают слишком много травы и вместо них феллахам нужно было бы разводить более продуктивных животных, а горожанам перейти на мотороллеры.

Но как расстаться с удобным, неприхотливым помощником и где взять деньги на мотороллер? Не проще ли обойтись велосипедом?

Велосипедисты в Каире двух видов. Одни давно усвоили, что на работу быстрее и надежнее добираться, используя силу мускулов собственных ног, чем энергию сгорания бензина. Эти — более или менее спокойны и дисциплинированны. Другие — посыльные, развозчики, чаеносы — могут с подносом, уставленным тарелками с горячим кебабом или чашечками кофе со стаканами воды, штуками материи или бубликами, виртуозно маневрировать среди оглушительно сигналящих так, будто они едут по пустой площади. Почтальон везет в багажнике свою тяжелую сумку, зеленщик — заказанные ему фрукты и овощи, мальчишка из прачечной или гладильни спешит доставить клиенту вычищенный и выглаженный костюм… посадив на него по дороге несколько масляных пятен.

Более хаотичного движения, чем в Каире, я не встречал. Безалабернейшие Стамбул и Тегеран по сравнению с ним кажутся воплощением дисциплины и порядка. Однажды в час пик я попытался проехать по каирской улице с односторонним движением, забитой автомашинами, направлявшимися как раз в обратную сторону. Все нарушавшие правила были решительно против меня, пытавшегося их соблюдать. Я уступил, поняв, что в каждой стране надо следовать ее обычаям и подчиняться ее правилам или их отсутствию.