Корни - [3]

Деснос замолчал, наблюдая произведенный эффект.

— Как ты думаешь, отчего он умер? — спросил грек, не углядев ничего особенного.

— Думаю, не от инфаркта.

— Да уж. Тело нашли метрах в десяти от берега. Запутался в какой-то дряни на дне, какие-то подводные корни, трава, не помню. Наверно, вздумалось ему нырять.

— Так, — сказал Суров. — Две смерти. И ты, наверно, полагаешь, что это не случайно?

— Да, — проговорил Деснос, — полагаю. Я в такие случайности не верю. В деле нас было шестеро. За короткий срок погибли двое, и обстоятельства не ясны. Это не может быть совпадением.

— Ну, допустим, с Роминым действительно не ясно… не все ясно, негромко сказал Суров. — Но Лангелава? Здесь как будто понятно.

— Что тебе понятно? Он же не новичок. Тебе ли не знать — Лангелава был самым осторожным из всех.

— Хорошо. Предположим, его кто-то убрал. Я говорю — предположим. По твоей логике это человек, который в курсе наших дел. Но ведь из нас никто не знал, где это его… горное гнездо.

Деснос опустил глаза:

— Никто… И так, и не так.

— Что это значит?

— Делевский. Он бывал там. Ты же помнишь — Лангелава был с ним не разлей вода.

Суров выпрямился в своем кресле.

— Делевский мертв уже пять лет.

— Знаю, — грек прищурил глаза, и в его взгляде Сурову почудилось что-то змеиное. — Уж это я знаю.

— Вот что, — Суров помрачнел. — С Роминым мы как-то встречались три года назад случайно. Лангелава… его я не видел с тех пор. Печально, что ребят больше нет, но не скажу, чтобы меня это слишком взволновало. Или ты думал, я стану рвать на себе волосы?

Воцарилось молчание.

— Одно из двух, — подумав, сказал Деснос. — Одно из двух: или ты сам приложил к этому руку, или ты просто дурак. В любом случае мне тут делать больше нечего.

Он поднялся, направляясь к выходу. Суров смотрел ему в спину. Неизвестно отчего вдруг вспомнился нынешний сон. Ощущение стылой тоски и страха на миг стало столь острым, что перехватило дыхание. Суров сглотнул, не понимая, что с ним.

— Подожди, — голос сделался хриплым.

Деснос обернулся.

— Что? — В глазах грека изобразилось удивление.

— Почему ты вспомнил Делевского?

— Я вообще о нем никогда не забывал. Мы допустили тогда ошибку, Мик.

— О чем это ты?., -сипло спросил Суров.

— Брось. Ты знаешь о чем. То, что мы с ним сделали… Мы все заслужили смерть. Он бы никогда нам не простил. Мы предали его все… Знаешь, когда умерли Ромин и Лангелава, я не слишком-то удивился. Я все время ждал чего-то подобного.

Суров шевельнулся в кресле.

— Ты говоришь, словно он жив. Но его нет! Делевский мертв! И нет такой силы, что вернула бы его к жизни. Все это чушь. Я уверен: на нашем месте он бы поступил так же. То была работа. Особого рода, не для всех. Для тех, кто не пускает в штаны, когда нужно рискнуть. Кто умеет что-то делать действительно хорошо. От меня вот требовалось вертеть баранку…

— Делевский водил не хуже тебяу — сказал грек.

Суров коротко хохотнул: — Зато он хуже стрелял!

Деснос что-то вытащил из кармана и украдкой кинул в рот.

— В этом нет ничего личного, — сказал Суров. — Делевскому просто не повезло.

— Глаузер тоже так считает. Интересно.

Глаузер! Суров его всегда слегка опасался. Человек непомерной силы и отваги какой-то нечеловеческой.

Он был пятым из оставшихся в живых. Но сейчас воспоминание о нем оказалось приятным.

— Что он считает?

— Как и ты, он полагает, что это совпадение. Он, как и ты, слишком доволен жизнью, чтобы беспокоиться о чем-то. Черт с вами! Я знаю, что нам всем угрожает смерть. И если вам на это плевать, то уж я о себе позабочусь.

"Нет, — подумал Суров. — Ошибаешься. Теперь я о тебе позабочусь".

— Ты давно его видел?

— Я его не видел. Мы говорили по телефону, — заявил Деснос, но по его тону Суров понял, что они все-таки виделись и что Глаузер попросту выкинул грека. От этой мысли улучшилось настроение. Суров наконец тоже поднялся.

— Скажи теперь, что думаешь ты.

Деснос дожевал, что было во рту.

— Кто-то вышел на наш след, — сказал он. — Не знаю, кто именно. Но счет открыт и пока не закончен. Мы можем спастись, если объединимся. Вот что я думаю. И затем приехал.

— И все-таки, при чем здесь Делевский?

— Да не знаю! Но он единственный, кто знал каждого из нас. И единственный, кто должен каждого из нас ненавидеть. — Он замолчал и снова сунул руку в карман.

Суров повернулся к двери. Она была открыта, за ней виднелся парк, над ним нависло низкое потемневшее небо. Он нахмурился. Все ясно: пора заканчивать.

— Ты, верно, спятил. — Суров вдруг подозрительно уставился за грека. Что это ты сосешь постоянно? Наркотики?

Лицо Десноса скривилось.

— Нет… так. Это просто трава… поддерживает. Это безопасно.

Вот оно что. Вдобавок и наркоман. Суров подумал, что все-таки он не напрасно потратил время. Теперь надо хорошенько обмыслить все и не сделать ошибки.

— Тебе пора, — сказал он. — Может, ты в чем-то и прав. Я подумаю. Дай мне время и не предпринимай ничего сам.

— Думай быстрее, — отозвался Деснос. — Времени у тебя может оказаться меньше, чем ты рассчитываешь.

Суров наблюдал, как тот спускается с террасы. Мятый пиджак болтался на костлявой спине. Через минуту грек уехал.

Суров неторопливо вышел в парк. Вокруг царила странная неподвижность. Кроны деревьев застыли, и даже птиц не было видно — ни малейшего дуновения ветра, ничего, словно все вокруг погрузилось в прозрачный стекленеющий клей.