— Так что, если кто-то заберет их?..
— Тот, кто заберет их, должен будет ходить по прямой дорожке до конца своих дней. Как если ты уходишь из банды … нет смысла убегать, чтобы жить плохо. Они просто схватят тебя на плохом и заставят тебя идти обратно, понимаешь? Есть преступления, которые должны изменить человека. Если человек не изменится, ему придется отвечать.
— Хорошо, бабушка.
— Не хорошокай мне, мальчик. Знание, которое я даю тебе — старейшее знание в мире. Если ты не послушаешься, ты будешь должен заплатить.
Шон кивнул, ожидая.
— Теперь смотри сюда, мальчик. Ты знаешь, что я беру плату с людей за заклинания? Это правила. Это не обязательно должны быть деньги, но это должно стоить что-то. Теперь, что это заклинание будет тебе стоить… никаких драк. Ты слышишь, что я говорю тебе? Никаких драк. Если кто-то попытается забрать твои драгоценные кроссовки, ты отдашь их. Спустя какое-то время, они к тебе вернутся… так или иначе.
— Я обещаю, бабуля.
Шон поцеловал бабушку и лег спать, слишком взволнованный, чтобы действительно спать.
У него ушла вечность, чтобы одеться утром. Он на цыпочках спустился по лестнице, внимательно следя за каждым шагом, сохраняя идеальную новизну своих кроссовок, сколько мог.
Мистер Барт стоял на первом этаже, возле доски объявлений, наблюдая. Шон поздоровался с ним, помахав рукой. Монстр помахал ему в ответ, не говоря ни слова.
Руфус встретил его на крыльце, в новой спортивной салатовой кожаной куртке, выпятив грудь, словно павлин.
— Эта куртка — верх тупости, Руф.
— Спасибо, друган. Это твои новые кроссовки, да? С ума сойти!
Друзья шли в школу вместе. И, за один яркий сияющий день, Шон понял, что тяжкий труд в течение всего лета того стоил. Особенно, когда Таниша сказала ему, как сильно он вырос с прошлого года … теперь он был выше нее.
Когда они свернули за угол к Трущобе, Маркус вышел, и преградил им путь. С ним были двое его парней, но они были нужны, только чтобы смотреть. И все смотрели … смотрели на черный девятимиллиметровый автоматический пистолет в руке Маркуса.
— Давай, — все, что сказал Маркус.
Шон достал из кармана пятьдесят долларов, которые он взял в школу, чтобы произвести впечатление на всех, и сейчас желая, чтобы у него их не было. Руфус отдал тоже все, что у него было.
— Куртку тоже, придурок!
Горячие слезы появились в глазах Руфуса, но он медленно снял зеленую куртку и бросил ее на землю. Один из мальчиков Маркуса поднял ее.
— Они выглядят на мой размер, — сказал Маркус, указывая пистолетом в землю.
Шон почувствовал, как болезненно кольнуло в груди, когда он наклонился, чтобы расшнуровывать кроссовки. Когда он позволил себе поднять глаза, они исчезли.
Руфус пошел домой. Шон шел остаток пути через вестибюль в носках. Некоторые из старых жителей с грустью смотрели на него, он не был первым босым мальчиком, который шел домой мимо них.
Прошло еще два дня, прежде чем они увидели Маркуса снова. Маркус в кроссовках Шона стоял, опершись о фонарный столб.
— Хочешь что-то мне сказать? — зарычал он на Шона.
Шон и Руфус прошли мимо, опустив головы.
— Может быть, ты собираешься нажаловаться своей сумасшедшей старухе, а? Может, ее корни сработают на мне? — Маркус расхохотался, его парни присоединились.
Шон и Руфус разошлись у дверей Трущобы.
— Я знаю, где достать ствол, — прошептал Руфус.
— Нет.
— Нет? Если мы не сделаем что-нибудь, мы ничего не получим, верно? Что бы мы ни получили, Маркус будет забирать у нас, все время.
— Все будет в порядке.
— Ты уверен?
— Конечно.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто знаю, Руф.
В пятницу вечером были танцы в холле Трущобы. Шону потребовалось много времени, чтобы одеться… Шанель сказала Руфусу, что Таниша сказала ей, что она приедет, и что она надеется, Шон будет там.
Все были там, даже мистер Барт, стоя в углу, двигал своим огромным, как гора, телом, под музыку. Шон танцевал с Танишей и действительно скучал по своим кроссовкам.
Было уже поздно, когда Маркус вошел со своими мальчиками. Одетый в куртку своей убитой жертвы и в кроссовки Шона. Все отошли в сторону, чтобы дать ему место. Шон молился, чтоб тот не попытался схватить Танишу — он знал, что он не сможет тогда сдержать свое обещание бабушке.
Диджей ушел на перерыв. Танцпол был пуст. Люди ходили вдоль стен, по всему периметру. Маркус тоже пошел по кругу.
Все, к кому он приближался, отворачивались от него. Никто не ответил ему на улыбку, никто не отвечал на его вызовы.
Была полночь, когда Маркус побрел к месту, где стоял мистер Барт. Со скоростью кобры Маркус схватил кожаный мешок монстра и отошел. Он перевернул мешок, монеты посыпались на пол. Никто не шелохнулся.
Мистер Барт взял ходунки и двинулся на Маркуса.
Маркус усмехнулся.
Снова взмах ходунками, снова подтянуться, еще несколько дюймов.
— Я не могу тратить всю ночь на этого калеку, ожидая, пока он придет. Ну, давай уже.
Маркус сделал знак своим мальчикам и шагнул, чтобы подойти самому. Его нога поддавалась медленно, неохотно отрывалась от пола, словно он вытаскивал ее из зыбучего песка.
Еще один глухой удар ходунков мистера Барта. Маркус вытащил свой пистолет и прыгнул вперед. Тяжелые, вязкие корни врастали из подошв его кроссовок в сам пол. Пистолет выпал и откатился, кто-то в толпе закричал.
