Коре Сарыг на Буланом коне - [24]
— Согласен. Но ты сначала скажи, отдашь мне коня, если я его заловлю?
Хан вздрогнул.
— Как же так можно! Он мне дороже родного сына. Если поймаешь, я тебе барашка дам.
— Так не пойдет. Если догоню коня, сделаю с ним, что захочу.
Задумался хан. Разве поймает такой оборвыш скакуна, если ни один смельчак догнать его не мог?
— Хорошо, — говорит. — Пусть будет по-твоему.
Ушел Харызах в юрту к пастухам ночевать. Те весь его разговор с ханом слышали, переживают. Ты, говорят, такой маленький, а за такое страшное дело берешься. Нас хоть насильно заставляли, а тебе зачем на себя такую беду накликать?
— Да чего вы боитесь? Я и Хана-ветра, если надо, догоню, а не то что саврасого коня, вот невидаль какая!
Хану эта похвальба слышна. Он от хохота закатывается, со смеха заливается.
Харызах говорит:
— Кто сначала смеется, тот после плачет. Что с ветром пришло, на ветер и уйдет.
Постелил у дверей юрты баранью шкуру, лег спать.
Чуть свет хан его будит.
— Вставай. Саврасый вот-вот со двора выскочит. Ищи-свищи тогда.
Харызах встает — не торопится, идет — не спешит. Только с железной оградой поравнялся, выскочил саврасый конь и помчал по степи. Харызах за ним.
Саврасый на гору забежит — Харызах на гору. Саврасый на скалу взметнется — Харызах тут как тут. Конь в лес махнет, и мальчишка здесь. Сколько рек перебежали, сколько гор пересекли, не отстает Харызах от саврасого. Некуда деваться коню — в море нырнул. Парень за ним. Ухватил за хвост под водой, на берег выволок, давай бить-колотить. Так уходил коня, что у него и сил не стало.
Привел Харызах саврасого к хану, тот от удивления онемел, от горя захлебнулся.
— Что ж, — говорит, — твоя взяла. Бегаешь ты быстро, и сам не промах. Дам я тебе точно такого же саврасого коня. А этого не могу. Он наш ызых- родовой конь, его нельзя никому отдать, и никто на нем ездить не должен. Такова воля Таг ээзи — Хозяина гор.
— Идите вы к своим духам! — отвечает Харызах и достает нож, чтобы зарезать саврасого. — Ты из-за этого коня столько людей закабалил. Сейчас же его зарежу, а мясо зверям и птицам брошу.
Хан с женой слезами обливаются, в ногах у Харызаха валяются, просят оставить им саврасого.
— Не бывать этому!
Только поднес Харызах нож к горлу коня, как завизжало что-то внутри саврасого, послышались женские голоса. Плачут-умоляют не губить их. Что такое? Оказалось, вовсе это и не ветер-конь. Дочь Хозяина гор и дочь самого хана, заговоренные, в облике саврасого были.
— Что хочешь бери, — просит хан, — только дочь не губи.
— Ладно, — говорит Харызах. — Пусть живет. Но за это ты всех людей из кабалы освободишь, всех, кто за твоим саврасым гонялся, на волю отпустишь.
Пришлось хану держать слово. Народ смелого и отважного Харызаха славит, хвалу ему воздает, а хан мыслями раскидывает, грудью борется, как бы ему извести смельчака. Уж и не рад, что связался с ним. Ничего ему в голову не шло, пока хитрого и всемогущего кума своего не вспомнил. Тут же помчался к нему.
— Выручай, кум. Объявился у меня ловкач один, Харызахом кличут. Как бы его погубить?
— Ерунда! Трех дней не пройдет, как ничего от него не останется.
Позвал хитроумный кум Харызаха к себе.
— Нужен мне работник. Пойдешь? Что тебе будет нужно — все дам, но и ты должен делать все, что мне потребуется. Если чего не сделаешь, я тебе голову отрублю.
— Давай, — говорит Харызах.
Хан заранее от радости руки потирает.
Между тем день за днем проходит, а кум помалкивает. Харызах все, что ни заставит хозяин, делает.
Вот кум говорит ему:
— Съезди на мельницу Юзют хана, смели пять мешков крупы.
Положил на телегу Харызах сколько надо зерна, сел, поехал. Степью сначала дорога шла, потом в тайгу свернула, глухим лесом запетляла. Еще не добрался до мельницы, а уже слыхать — такой грохот от нее. А ближе подъехал: вон она какая у Юзют хана мельница! Чертей видимо-невидимо. Которые крупу мелют, которые вперегонки бегают да орут, а которые в карты режутся.
— Эта, что ли, Юзют хана мельница? — спрашивает Харызах.
— Она самая, — отвечает ему женский голос.
Знакомым показался этот голос Харызаху. И верно: дочь Таг ээзи, Хозяина гор, всем на мельнице распоряжается. Та самая, что в саврасого коня заговорена была.
— Крупы мне надо смолоть.
— Можно и смолоть. Только одно условие.
— Какое такое условие?
— А вот какое. Перетащи все мешки с мукой вон туда, в лес. У нас все так делают.
Она думала, что Харызах с этой работой не справится, а глядит, все мешки уже на том месте.
— Раз ты такой сильный, может, и мельницу перетащишь?
Харызах, слова не сказав, пошел к мельнице. Черти и все, кто тут с нижнего мира собрался, дела свои побросали, в карты играть перестали, примолкли, ждут, что дальше будет.
Пригнулся Харызах, поднял разом мельницу.
— Ну вот, теперь и говорить больше не о чем. Унесу мельницу людям. Пусть они себе мелют.
Как закричат тут! А дочь Таг ээзи громче всех:
— Оставь мельницу! Бери что хочешь, только оставь!
А он уже шаг сделал.
— Не уноси мельницу, Харызах, — говорит дочь Таг ээзи. — Я тебе вот это дам.
Сняла с пальца кольцо и ему подала.
— Не простое оно. Только подбрось его, и все силы нижнего мира у тебя в услужении будут. Что захочешь, все сделают. Я тебе это кольцо отдаю за то, что ты коня резать не стал, меня в живых оставил.
