Кордес не умрет - [28]

— Нет. Я страстный яхтсмен.

— Это, должно быть, прекрасно!

— Изумительно! Приезжайте на конец недели — я покажу вам Нижнюю Эльбу, если это вам доставит удовольствие. Ну, как?

— Это не так легко осуществить, — говорю я, — у меня очень мало времени. Да и дочь моя, откровенно говоря, будет возражать против такой поездки: потому что, когда я по делам езжу в Гамбург, она не делает необходимых закупок… Кроме того, ваша яхта наверняка требует как минимум месячной подготовки к походу — не правда ли, дорогой доктор?

— Что вы, — отвечает он совершенно серьезно, — яхта в полном порядке.

— А дама, с которой вы сегодня встречаетесь, разве не любит ходить иод парусами?

Я все-таки не сдержалась! Проклятое шампанское!

Хорошо, что в этот момент кельнер сервирует стол для нового блюда — это помогает мне преодолеть смущение. Что за дело мне, в конце концов, до того, какая у доктора Дегана частная жизнь?

Но раз уж он меня пригласил принять в ней участие, могу же я спросить… Или?..

— Нет. Она боится. Да и мерзнет, потому что ей холодно на воде. Она постоянно отказывается, хотя я ее приглашаю уже пятнадцать лет, еще с тех пор, когда у меня была всего лишь маленькая шлюпка.

Он испытующе поглядывает на меня и снова принимается за еду.

Мы оба выбрали морские гребешки. Превосходно. Салат можно было бы сделать и более острым. Салат — непременное блюдо северогерманской кухни. Ну и, конечно, — рыба.

Разговор в промежутках между блюдами не прекращается, но постепенно начинает угасать. Деган выглядит усталым, а что касается меня, я едва ворочаю языком.

Он отказывается от десерта, я заказываю фруктовый салат и кофе.

Репродуктор объявляет один вылет за другим: названия далеких городов звучат, как цитаты из приключенческого романа — Дакар, Дамаск.

Мы курим. Деган смотрит на часы и подзывает кельнера.

— К сожалению, я должен удалиться. Ровно в девять у меня партия в бридж. Если я не буду пунктуален, она со мной поссорится… Я вот уже тридцать лет пытаюсь обучить ее… но…

— Да, конечно. Ваша уважаемая матушка… — подхватываю я и замечаю, какое для него облегчение в этих словах, — и для меня тоже. Они его обрадовали…

— Ну да, — говорит он и подмигивает с видимым удовольствием. — Как вы догадались?

Однако это не значит, что в дамском обществе Гамбурга вас не оценили…

Комплименты! — улыбается он.

Сироп, — парирую я.

Он громко смеется. Люди за соседними столиками начинают на нас оглядываться.

Подошел кельнер.

Деган подтвердил свое приглашение.

— Будьте здоровы, дорогая фрау Бетина, — или лучше, много лучше — до свидания! — Он поднимается из-за стола. — И может быть, когда на вас падет подозрение в убийстве…

— Тс-с, — я прижимаю палец к губам и трясу головой.

— Естественно!.. Пардон!.. Я страшный невежа… — говорит он, — буду рад приветствовать вас в скором времени на борту моего судна. Надеюсь, там вы меня простите… да?

— Не знаю, доктор, — отвечаю я, — и большое, большое спасибо за все.

Он снова целует мне руку, задержав ее на несколько секунд в своей. И уходит.

На лестнице, ведущей вниз, он оборачивается и еще раз кивает мне. Я киваю в ответ. Он изчезает. Я остаюсь одна.

Громкоговоритель приглашает пассажиров, улетающих рейсом на Лондон, подойти к выходу «Б». С летного поля стартовала огромная махина — на Дамаск.

У меня осталось еще три четверти часа. Кельнер приносит по моей просьбе виски, бутылку содовой и свежие газеты, которые оказываются на редкость скучными.

Я отрываю взгляд от газеты. В десяти метрах от меня по коридору идет мужчина.

Он кого-то ищет.

Это — Кордес.

* * *

Невозможно! Это полностью исключено! Это не может быть Кордес. Кордес мертв.

Согласно сообщению полиции, между двадцатью и двадцатью двумя часами он был застрелен. В кустах рододендрона, растущих в его саду на Бланкензее, сегодня утром был обнаружен его труп, с зажатой в пальцах моей перчаткой с левой руки…

Мужчина идет дальше. Да, это Кордес.

У него тяжелые очки, черные волосы… Кордес!.. Волосы на висках уже поседели. И он уже в другом пальто. Но это ничего не значит!

То, как он идет… как двигается… и — вот: правая рука тянется к голове, и двумя пальцами он проводит по лбу, мизинец у правого виска… Кордес!

Но, возможно, это снова галлюцинация. Сегодня утром я была уверена, что вижу Неле… сейчас мне уже мерещится мертвец…

Я прячусь, прикрывшись газетой. И вдруг чувствую необъяснимый ужас.

Уж не меня ли он ищет?

Крикнуть!

Нет. Бессмысленно. Ты слишком возбуждена, Бетина… Возьми себя в руки!

Он поворачивается ко мне спиной и подходит к столику, где сидят два господина. Один очень похож на англичанина; другой — с крысиным лицом, на котором выступают вперед длинные, желтые зубы; у него почти нет подбородка, и из-под густых бровей сверкают хищным блеском черные глаза.

Человек-Кордес слегка поклонился. Он что-то говорит. Я не могу расслышать, что он сказал.

Те двое взглянули на него, кивнули, обменялись рукопожатиями. Этот, с крысиной мордой, привстал на своем стуле, «англичанин» остался сидеть.

Человек-Кордес-призрак стоит около них. Он закуривает, оглядывается по сторонам, но меня не замечает… А может быть, он уже давно знает, что я здесь сижу? Он что-то снова говорит тем двоим.