Кораблекрушения - [34]

Эти индейцы вели нас пятьдесят лиг по безлюдным и суровым горам, и были те горы такие безжизненные, что в них не водилось никакой дичи, и мы из-за этого сильно страдали от голода. В конце этого пути мы вышли к реке, вода в ней доходила нам до груди. Начиная от этого места многие люди, шедшие с нами, начали болеть от сильного голода и тягот пути, ибо горы, по которым мы шли, были очень обрывистыми и труднопроходимыми.

Наконец нас провели через горы и вывели в долину, куда уже пришли издалека другие индейцы; нас встретили так же, как встречали раньше, и дали столько всякого добра, что те, кто шли с нами, не смогли взять его с собой и были вынуждены оставить половину. И мы сказали людям, которые принесли нам все это, чтобы они взяли свои вещи и унесли бы их, иначе все здесь пропадет; индейцы же отвечали, что ни в коем случае не сделают этого, ибо не в их обычае, подарив какую-нибудь вещь, забирать ее обратно; и действительно, они не взяли ничего и оставили все пропадать. Мы сказали этим индейцам, что хотели бы идти на заход солнца, они же ответили, что в той стороне надо идти очень долго, чтобы добраться до людей; мы распорядились послать туда несколько человек и предупредить о нашем приходе, они же всячески уклонялись от этого, ибо люди, которые живут в тех местах, их враги, а они не хотели, чтобы мы шли к их врагам; но они не посмели нас ослушаться и послали двух женщин, одну из своего народа и другую пленницу, захваченную у того народа, к которому мы собирались идти. А послали они женщин потому, что женщины могут вести переговоры даже в том случае, если идет война.

Мы пошли за женщинами и остановились в месте, где условились дожидаться их; там мы прождали пять дней, но женщины все не возвращались, и индейцы сказали, что они, наверное, не смогли найти тех людей. Тогда мы попросили провести нас на север, а индейцы отвечали так же, как и раньше, что в той стороне очень далеко идти до людей и что там нет ни еды, ни воды. Несмотря на все это, мы твердо стояли на своем и говорили, что желаем идти туда; они же пытались уклониться от этого любым способом. Мы рассердились на них, и ночью я отделился от них и ушел спать в поле. Индейцы же всю ночь провели в страхе и без сна, а потом говорили со мной и сказали, что очень напуганы, и просили нас оставить свой гнев и обещали вести нас туда, куда мы хотим, даже если бы им пришлось умереть по дороге.

И тут произошла весьма странная вещь: в то время как мы продолжали делать вид, что все еще сердимся на них, и они по этой причине не переставали пребывать в страхе, вдруг в этот же самый день многие из них заболели, а на следующий день восемь человек умерло. Когда об этом происшествии стало известно, по всей земле распространился такой ужас, что индейцы при виде нас, казалось, готовы были умереть от страха. Они умоляли нас, чтобы мы перестали на них гневаться и хотеть их смерти, ибо были уверены, что мы одним своим желанием насылаем на них смерть. На самом же деле мы от всей души жалели о том, что случилось, ибо не только не хотели, чтобы они умирали, но, более того, опасались, что они все умрут или разбегутся от страха и оставят нас одних и что так же поступят все другие индейцы, живущие впереди по нашему пути. И мы стали молить господа нашего бога, чтобы он помог им; и действительно, все, кто были больными, начали выздоравливать.

В это время нас поразило одно обстоятельство, а именно: родители, братья и жены тех, кто умирал, видя их при смерти, сильно горевали, но после их смерти не выказывали никаких чувств, не плакали, не говорили друг с другом и не решались приблизиться к мертвым, даже когда мы приказывали предать их земле. За те пятнадцать дней, что мы с ними были, мы не видели ни разу, чтобы они разговаривали друг с другом или смеялись, или оплакивали кого-нибудь; более того, когда одна женщина начала плакать, ее отвели подальше и от плеч и до бедер порезали острыми зубами крысы. Встретившись с такой жестокостью и негодуя против нее, я спрашивал, зачем они так делают; они же отвечали, что наказывают эту женщину за то, что он, плакала передо мной. Страх, которым были охвачены эти индейцы, они передавали и другим людям, приходившим в это время к нам, и советовали им отдавать нам все, что у них есть, ибо они знали, что мы ничего не возьмем себе и все вернем обратно. Эти индейцы были самыми послушными из всех, кого мы встречали в той земле, они отличались мягким характером и были хорошо к нам расположены.

После того как больные выздоровели, а произошло это на третий день нашего пребывания в том месте, пришли женщины, которые были высланы вперед, и сказали, что встретили очень мало людей, потому что все ушли за коровами, ибо как раз наступило время, когда люди уходят за коровами. Тогда мы приказали тем, кто болел, оставаться, а тем, кто был здоровым, идти с нами, а двум пришедшим женщинам мы приказали через два дня пути взять с собой двоих наших людей и пойти с ними к другим индейцам и вывести их на дорогу для встречи с нами. Когда все эти распоряжения были отданы, утром следующего дня мы с самыми крепкими людьми тронулись в путь и через три дневных перехода остановились, а на следующий день пошли вперед Алонсо Кастильо и негр Эстебанико, взяв проводниками тех же двух женщин; и та из них, что была пленницей, повела их к реке, протекавшей между гор; там находилась деревня, где жил ее отец. Здесь, впервые на этой земле, мы увидели дома, которые действительно походили на дома и были сделаны соответствующим образом. Кастильо и Эстебанико вошли в деревню, и после того как они переговорили с индейцами, Кастильо на четвертый день вернулся туда, где мы его дожидались, и привел с собой пять или шесть индейцев; он рассказал, что в той деревне построены постоянные дома, что индейцы там едят фасоль и тыкву и что он видел у них маис. Ничто в мире не могло обрадовать нас больше, чем эти известия, и мы воздали бесчисленные благодарности господу нашему богу. Кастильо сказал также, что негр со всем населением деревни выйдет встречать нас на дороге, недалеко от того места. Узнав об этом, мы, не мешкая, тронулись в путь и, пройдя полтора лиги, увидели негра и людей, вышедших встречать нас. Они дали нам фасоль и тыквы для еды, а также тыквы для того, чтобы носить в них воду, и еще накидки из коровьих шкур и многое другое.