Корабль палачей - [125]

— Я создал там состояние из необработанных алмазов, что вместе с тем, что мне принесла охота на тюленей, превратило меня в одного из самых богатых людей в Лондоне! — сказал он.

— Надеюсь, что вы хорошо спрятали свои алмазы, — сказал Баркис.

— Еще бы… Но вы напрасно надеетесь разузнать от меня подробности, старая вы лиса! — ухмыльнулся Хольм.

«Мери Галл» пересекла знаменитую сороковую широту; ей часто попадались острова, но тюленей на них не было, только кашалоты кувыркались в ледяных водах.

Наконец из тумана появился мрачный и опасный остров Буве[38]. Воды вокруг него были усеяны льдинами, предвестниками больших айсбергов.

Бедная «Мери Галл» не была предназначена для плаваний в полярных морях, а Петер Хольм оказался настолько скупым при закупке продовольствия, что на борту моряки скоро стали жить впроголодь. В конце концов матросы взбунтовались и захватили жалкие запасы оставшихся консервов. Петер Хольм попытался усмирить бунтовщиков, но один из головорезов выбросил его за борт. Попытавшийся вмешаться Баркис получил сильнейший удар по голове и упал без сознания.

Несколько дней он находился между жизнью и смертью; когда он очнулся, он больше походил на вернувшегося с того света, чем на обычного человека. Он выполз на палубу и увидел, что все шлюпки исчезли; бунтовщики использовали их, чтобы покинуть судно.

Осмотр камбуза и каморки с продовольствием показал, что все запасы съестного исчезли. Разумеется, иной результат оказался бы весьма странным, и Баркис только печально пожал плечами.

Стоял жуткий холод, а бедняга Баркис кашлял и отхаркивался кровью. Он знал, что ему не на что надеяться, и только редкие глотки спиртного облегчали его страдания. Получалось, что выручить его мог бы ром.

Ром! Вспомнив про ром, он поспешно бросился в каюту Хольма и принялся искать ящик с бутылками. Увы, все они оказались пустыми.

Он уже собирался покинуть каюту, когда увидел бутылку, валявшуюся в углу. Он с надеждой наклонился за ней. Ах, если бы в бутылке остался хотя бы глоток питья, способного согреть больное горло, только один глоток…

Он схватил бутылку, полный надежды. Она оказалась необычно тяжелой, возможно, почти полной…

Бутылка действительно оказалась почти полной, но в ней находилось не спиртное, а небольшие бурые камешки, хорошо известные Баркису — легендарные необработанные алмазы, сокровище погибшего Петера Хольма.

История ужасной иронии судьбы могла бы на этом закончиться. Но Господь пожалел человека, которому ни удача, ни счастье ни разу не улыбнулись за все время его трудной жизни.

Когда Баркис вернулся на палубу, он увидел дым. Это оказался французский фрегат «Помпез», занимавшийся научными исследованиями в антарктических водах. Таким образом фантастически богатый Баркис через несколько месяцев оказался в Лондоне.

Месть королей-магов

Капитан Ботт надеялся встретить новый год в Брисбене… Увы, в новогодний праздничный день его старый бриг «Бель Пелажи» все еще стоял в Сан-Кристобале, на крайнем юге Соломоновых островов, меланхолично приткнувшись к деревянному портовому причалу.

Начиная с десятой параллели южной широты новогодние праздники считаются моряками самым мрачным периодом. В это время постоянно случаются короткие, но весьма свирепые штормы, а команду то и дело валит с ног загадочная лихорадка.

«Бель Пелажи» отважно боролась с сильным холодным ветром, так называемым «southerly buster», но в схватке потеряла фок-мачту, несколько парусов и рулевого из местных канаков.

Едва судно укрылось от шторма в уютной бухте, как свалился тяжело заболевший лихорадкой юнга Пьеро. Ботт сошел на берег, в надежде получить совет от Баркиса, хозяина портовой гостиницы в порту.

Кабатчик встретил капитана с кислой физиономией, так как не любил французов.

— Я не доктор, Ботт! — сказал он. — А католический миссионер, знающий, как справиться с этой проклятой лихорадкой, куда-то уехал и неизвестно, когда вернется…

Ботт, в свою очередь, не любил миссионеров, слишком часто, как ему казалось, вмешивавшихся в его темные делишки. К тому же он прославился как вольнодумец, критически относившийся к религии… Тем не менее сейчас он дорого дал бы, чтобы увидеть человека в сутане. Священники очень часто дают разумные советы, а он был сильно привязан к своему юнге, тоже французу.

Вернувшись на судно с понурым видом, он столкнулся с Лу, коком-китайцем.

— Перо большой черт в голове! — сказал китаец. — Он точно умереть!

Ботт сильным пинком отправил желтую птицу, предвестника несчастья, в камбуз. Потом спустился в свою каюту, где лежал тяжело больной юнга.

— Ну, что, Пьеро, как дела?

Больной поднял на него взгляд блестевших от лихорадки глаз.

— Как вы думаете, капитан, я не умру?

— Конечно не умрешь, — ответил капитан, отвернувшись, потому что он не умел врать. — Я уверен, что ты не умрешь. Ведь сегодня ты выглядишь гораздо лучше, чем вчера.

— Значит, я буду есть пирог с сюрпризом?

— Конечно, будешь, — ответил капитан. — И, если удача будет на твоей стороне, тебе достанется кусок пирога с запеченным в нем бобом.

— Я уверен, что Господь справедлив! — заявил юнга.

— Ну да, как же, — пробурчал капитан, постаравшись, чтобы больной не услышал его.