Корабль отплывает в полночь - [50]

Элвин вошел в примитивный деревенский дом, где его встретила разрумянившаяся Сефора, с полотенцем и исходящей паром миской в руках, и смущенно показала на его ботинки. Он продемонстрировал ей фокус с расстегивающейся обувью и через несколько мгновений уже лежал на ложе из шкур, набитых благоухающими листьями, а девушка почтительно омывала ему ноги.

Ей было около двадцати лет, как он выяснил, ведя праздный разговор и отложив на время расспросы о более важных вещах. В ее жизни не было ничего, кроме крестьянского труда и простых забав. Один из юношей – Альфорс – недавно стал ее другом.

Серое небо снаружи быстро темнело. Второй юноша, Корс, которого Элвин видел пасущим стадо, принес охапку сучковатых поленьев и скормил их скудному огню; тот мгновенно разгорелся ярким желто-красным светом. Тем временем Тулия – девушка Корса – пристроилась рядом и занялась работой, от которой по дому растеклись аппетитные запахи.

При всем домашнем уюте в воздухе витала скованность. «В конце концов, – напомнил себе Элвин, – не каждый вечер к тебе на ужин приходит бог». Но после тушеного мяса со свежевыпеченным хлебом, фруктового варенья и легкого вина он одобрительно улыбнулся, и атмосфера тут же стала более праздничной, почти веселой. Альфорс взял арфу со струнами из бычьих жил и запел незатейливый гимн природе, а Сефора и Тулия принялись танцевать. Корс следил за тем, чтобы огонь в печи продолжал гудеть, а чаша Элвина всегда была наполнена, хотя один раз ненадолго вышел – видимо, присмотреть за посадками.

Элвин оживился. Деревенские жители немного напоминали Диких. Казалось, в них была частичка того беззаботного, восторженного духа, который так ненавидели одомашненные народы СОС. Однако вскоре сходство сделалось болезненно сильным, и он повелительным жестом умерил веселье.

Наблюдая и задавая вопросы, Элвин быстро собирал информацию, хотя то, что он узнал, скорее ошеломило его, чем принесло ему пользу. Эти четверо, двое юношей и две девушки, были единственными обитателями деревни. О других людях они ничего не знали.

Они никогда не видели солнца и звезд. Очевидно, оси собственного вращения планеты и ее вращения вокруг светила были параллельны, поэтому климат на любой широте оставался неизменным, а в этой местности небо постоянно закрывал пояс облаков. Элвин решил, что позже проверит это и определит, равна ли продолжительность дня и ночи.

Самым странным было то, что эти две пары никогда не выходили за пределы расчищенного участка. Колючий лес – бесконечный, как они считали, – стал для них непреодолимым барьером. Огонь шипел и гас; соприкоснувшись с ним, самые острые топоры мгновенно затуплялись. И потом, эти четверо вполне здраво опасались дьявольских разумных шипов.

Все это заставляло выстроить очевидную последовательность вопросов.

– А где ваши родители? – спросил Элвин Корса.

– Родители?

Корс наморщил лоб.

– Ты говоришь о сверкающих? – вмешалась Тулия, словно бы чем-то опечаленная. – Они ушли.

– Сверкающие? – усмехнулся Элвин. – Такие же люди, как вы?

– О нет. Они из металла, с колесиками вместо ног и длинными умелыми руками, которые сгибаются в любом месте.

– Как бы мне хотелось быть сделанной из прекрасного яркого металла! – мечтательно произнесла Сефора. – С колесиками вместо уродливых ног, мелодичным, неизменным голосом. Как бы мне хотелось знать все на свете и никогда не сердиться!

– Перед уходом они объяснили нам, почему должны уйти, – продолжила Тулия. – Чтобы мы могли справляться своими силами, как должны поступать все живущие. Но мы их любили и поэтому очень огорчились.

«Видно, ничего не поделаешь», – подумал Элвин, воспользовавшись своей способностью к чтению мыслей, чтобы проверить правдивость сказанного. Этих людей действительно вырастили роботы. Но как такое случилось? Десятки фантастических недоказуемых версий родились в его голове. Он криво усмехнулся, вспомнив слова Федриса о тайнах Вселенной.

Затем настала его очередь отвечать на вопросы, робкие и благоговейные.

– Я темный ангел, прилетевший свыше, – без затей объяснил он. – Создавая Вселенную, Бог решил, что это место будет довольно скучным, если в нем не найдется ни одной души, готовой идти на любой риск и презирать любую опасность. Поэтому он скупо разбросал между бесчисленных стад прирученных ангелов дикую породу, чтобы в мире всегда было сколько-то беззаботных душ, готовых преодолевать любые преграды. И ломать тоже, чтобы уводить прирученные стада в ночь с ее неизведанными красотами и опасностями. – Он лукаво улыбнулся, и отблески пламени заиграли на его щеках и губах. – Так же, как я сломал ваш колючий барьер.

Снаружи давно уже стояла кромешная тьма. Бутыль с вином почти опустела. Элвин зевнул, и ему тут же приготовили постель. Кошка спрыгнула с печи, подошла к Элвину и потерлась о его ноги.

Элвин проснулся с первым бледным проблеском рассвета и поднялся с постели так тихо, что никого не разбудил, даже кошку. Он на мгновение задержался в темной комнате с тяжелым запахом тлеющих углей и остатков вина. Ему вдруг пришло в голову, что было бы по-своему приятно прожить здесь всю жизнь, изображая лесного бога, которому поклоняются нимфы и крестьяне.