Корабль, который стал кораблем - [3]

— Боюсь, что здесь владелец бессилен, — ответил Пар и стал протискиваться в конденсатор. — Пока ветер не стихнет, вы можете надеяться только на себя.

— Ветер — это еще ничего, — басовито заговорил кто-то внизу. — Беда в том, что груз подвергается опасности. Я, килевой обшивочный пояс, знаю, что говорю. Я вдвое прочнее и толще всех остальных листов и переборок.

Килевой пояс проходит вдоль днища. На «Димбуле» его толщина составляла три четверти дюйма ковкой стали.

— Море, — урчал он, — давит на меня снизу сильнее, чем я рассчитывал, а груз давит на меня наоборот, сверху вниз, и я зажат между ними и не понимаю, что делать.

— Не знаешь, что делать — держись, — рявкнул Пар, прокладывая дорогу к котлам.

— Да, но здесь внизу холодно, темно, тесно. Откуда мне знать, несут ли свою вахту другие? Фальшборт, например; я слышал, будто его толщина — всего пять шестнадцатых. Это же абсурд!

— Ты прав, — ответил утолщенный шпангоут, стоящий вблизи грузового люка. Он был больше и толще прочих, и, словно арка, шел поперек корабля под палубой, заменяя бимсы: в этом месте они мешали бы перемещать грузы. — Я работаю без чьей бы то ни было поддержки, и, если я правильно понимаю, корабль без меня обречен. На мне лежит колоссальная ответственность, потому что стоимость груза превышает сто пятьдесят тысяч фунтов. Над этим стоит задуматься, не так ли?

— И судьба каждого фунта зависит целиком от меня. — Это подал голос кингстон, расположенный над килевым поясом и обращенный прямо к морской воде. — Я с гордостью сознаю, что сделан в Принс-Хайде и снабжен фирменным уплотнением из лучшего бразильского каучука. Я, не в укор другим будь сказано, защищен пятью патентами — пять совершенно раздельных и независимых патентов, составленных опытнейшими заявителями. Так вот, сейчас мне приходится очень туго. Стоит мне поддаться давлению, и вас поглотит вода. Это принципиально неопровержимо.

Запатентованные узлы всегда употребляют длиннейшие слова из всех возможных, поскольку именно так поступают изобретатели.

— Вот так новости, — удивилась центробежная помпа. — Мне-то казалось, что ты нужен для мытья палуб и помещений забортной водой. Во всяком случае, один раз тебя для этой цели использовали. Не помню уж, сколько галлонов в час я откачиваю, но уверяю вас, мои малодушные друзья, что вы вне опасности. Без всякой помощи я могу выбросить отсюда всю воду, сколько бы ее ни набралось. Однако качает, клянусь моими насосами!

Море разгулялось вовсю. С запада, со стороны рваного просвета в зеленом небе, обложенного грузными серыми облаками, дул штормовой ветер. Вихрь, как клещи, сбоку впивался в волны и облеплял их кружевом пены.

— Послушайте, — передала вниз по вантам фок-мачта. — Я с высоты вижу, что происходит. Против нас организован заговор. Я абсолютно уверена в этом, потому что каждая из набегающих волн движется не куда-нибудь, а прямо к нам. Все море ополчилось против нас вместе с ветром. Это ужасно!

— Что ужасно? — поинтересовалась волна и в сотый раз накрыла шпиль.

— Заговор против нас, — булькнул шпиль, подхвативший версию мачты.

— Пена в заговоре с пузырями! Над Мексиканским заливом понизилось давление. Извините, спешу! — И волна спрыгнула за борт. Рассказ продолжили ее подруги:

— Пониженное давление дошло… — волна перекувыркнулась через трубу.

— …до мыса Гаттерас… — волна затопила мостик.

— …и уходит обратно в море, в море, в море! — волна пролетела по палубе тремя горбами и сорвала шлюпку. Шлюпка перевернулась вверх дном и потонула в темном провале водяных гор, и только оборванные фалы хлестали по шлюпбалкам.

— Только и всего, — пробурлила покрытая белой пеной вода на пути к шпигатам. — У нас нет злых намерений. Мы — следствие состояния атмосферы.

— Улучшения не ожидается? — спросил носовой якорь, привязанный к палубе, где он мог вздохнуть не чаще, чем раз в пять минут.

— Не знаем, сказать не можем, возможно, к полуночи ветер посвежеет. Рада знакомству, спешу.

Вежливая волна побежала по направлению к корме и неожиданно оказалась в тупике — в колодезной палубе, зажатой между фальшбортами. Один обшивочный лист был подвешен на петлях так, чтобы открываться наружу. Он откачнулся и с чмокающим звуком выпустил волну на свободу.

— Так вот, значит, для чего я нужен, — обрадовался клапан шпигата и гордо захлопнулся. — Э, нет, приятель, сюда не лезь!

Гребень волны пытался влезть снаружи на палубу, но у петель ходу внутрь не было, и гребень, несолоно хлебавши, убрался прочь.

— Ну что же, недурно для пяти шестнадцатых, — сказал шпигат. — Видно, мне не придется скучать нынче ночью, — и он пошел открываться и закрываться в такт ходу корабля, как, собственно, и было задумано.

— Мы тоже не очень ленимся, — разом застонали шпангоуты. «Димбула» вскарабкалась на волну, на гребне едва не легла на борт и провалилась в открывшуюся теснину, рыская на спуске из стороны в сторону. Гигантская водяная глыба подхватила ее под самую середину, так что и нос, и корма повисли в воздухе. Тотчас новая волна решила поддержать шутку. Она протиснулась под корму, еще одна подняла нос, все остальные — из чистого любопытства — ушли и оставили неимоверную тяжесть машин, корпуса, груза висеть на киле и стригерах.