Корабль идет дальше - [127]
Все это Сосин кричал, устрашающе вращая глазами, жестикулируя, непрерывно двигаясь по кают-компании.
У меня от возмущения дергалась щека. Наконец я собрался с силами и обиженно сказал:
— Просил бы вас не разговаривать со мной в таком тоне. Я к этому не привык. Со мною даже начальник пароходства так не разговаривает.
— Мальчишка! — заорал Сосин. — Вы мне в сыновья годитесь. Очень жаль, что не разговаривает. А я буду. Я сорок лет плавал на танкерах, и заявлять мне, что он не будет работать, — издевательство. А вы, молодой человек, можете подать в отставку немедленно. Заменим. Вижу, что не хотите работать. Так и напишем…
Механик притих. Я видел, что с морагентом шутки плохи. Он все больше и больше приходил в ярость.
— Да не кричите вы, — наконец улучив минуту, прервал Сосина механик. — Послушайте. Дело не в нежелании работать. Все разрушено.
— Знаю. Ремонтировать надо. Невозможного нет. Говорите, чего вы требуете.
Механик начал перечислять дефекты. Казалось, им не будет конца. Сосин делал пометки в блокноте. Обиженный, я не смотрел на морагента. Такое нахальство! Когда механик закончил, Сосин вычеркнул половину замечаний.
— Для начала хватит вот этого. Согласны? Позже дойдем до всего.
Механик кивнул головой.
— Тогда начнем. Пошли… и вы, капитан.
Мы вышли на палубу. Команда продолжала сидеть на танках, оживленно разговаривая.
— Ну что, товарищи? — обратился к людям Сосин.
— А ничего, вот сидим, ждем у моря погоды.
— Капитан, троих пошлите в склад на машине, — кивнул Сосин на старенький грузовичок, стоявший у борта. — Получите рукавицы, робу, соду и обязательно флит для уничтожения клопов. Завтра сделать заявку на все остальное необходимое. Теперь, стар-мех, срочно снимайте насос и отправляйте в мастерскую. Я договорюсь. Насосную надо вычистить. Ну, давайте, ребята, кто идет на склад?
В команде молчали.
Машинист с флюсом иронически смотрел на морагента, потом лениво произнес:
— Не пойдем мы. Домой едем. Пусть на нем отдел кадров работает.
Сосин подался к говорившему:
— Не пойдешь? Домой? Больше плавать не хочешь? Ведь уволят за это.
— Пусть лучше увольняют, чем тут в грязи копаться. Верно, ребята?
Худой матрос одобрительно кивнул. Остальные молчали.
— Забирай чемодан и немедленно вон с борта. Вон! — опять взорвался Сосин, наступая на машиниста. Казалось, что морагента сейчас хватит удар. Он выпучил глаза, покраснел, сдернул с головы фуражку.
— Чего разорался? — испуганно отступал от разъяренного Сосина машинист. — Не старый режим. Я уйду.
Он скрылся в кормовом помещении.
— Кто не хочет работать, пусть идет с ним, — успокаиваясь, сказал Сосин. — Все наладится, товарищи. Разве это трудности? Вы же и не такое видели. Плавал я на спиртовозе. Вот там были трудности. На берег никто не хотел идти, все просились на зачистку танков. Боцман Махмуд Джафар-оглы…
В команде засмеялись. Сосин посмотрел на часы.
— Ладно, доскажу в следующий раз. А сейчас марш на склад.
Трое матросов пошли за морагентом. Сосин сел в кабину, помахал рукой, грузовичок зафыркал, подаваясь назад.
— Ну, как вам понравился старик? Типаж! Настоящий Беня Крик, — усмехнулся механик, когда машина уехала.
— Хамло, — раздраженно сказал я. — Много на себя берет.
Стармех ничего не ответил.
Утром к борту подкатили сварочный аппарат, в машинное отделение протянули провода, и довольный механик повел сварщика в котельную. Машинисты разбирали насос. Команда ходила в новой брезентовой робе. Вслед за сварочным аппаратом появился Сосин. Он выскочил из кабины грузовичка, в кузове которого лежали какие-то клапаны, трубки, угольники. Механик, увидевший подъехавшую машину, сбежал на берег и долго тряс руку Сосину, улыбался, показывая на привезенный материал. Они оживленно разговаривали. Я с неприязнью наблюдал за этой сценой.
«Вчера рапорт подавал, сегодня чуть не целуется», — думалось мне.
Сосин поднялся на борт танкера. Увидя меня, виновато улыбнулся, подошел, протягивая руку.
— Вы уж извините меня за вчерашнее, — начал он, глядя на меня своими карими теплыми глазами. — Сколько неприятностей я имел из-за своей невыдержанности. И с начальством и с подчиненными. Клялся, что буду сдерживаться. Вы не обращайте, пожалуйста, внимания. И впредь тоже, прошу, не обижайтесь. Я не со зла. Ну, подумайте — сказать, что танкер не будет работать! Его же вокруг Европы вели. Ведь на днях «Кубань» приходит. Черт знает что! — Вениамин Ефимович снова начал распаляться.
«Ну и порох», — с опаской подумал я, глядя на морагента, но тот, что-то заметив в моем лице, засмеялся, блеснул белыми вставными зубами, обнял за плечи:
— Вот видите, опять… Так не сердитесь? Нет? И уговор — не обижаться. Даете слово?
— Не обижаюсь. Даю слово.
— Так вот, — быстро заговорил Вениамин Ефимович, — механик у вас молодец. Сегодня увезем насос в мастерскую. Будет готов через пять дней. Подогрев мазута сделаем своими силами. Как, залили каюты флитом? Хорошо. Клопов не будет. Баню обязательно нужно наладить. Камбуз тоже. Прежде всего, чтобы люди чувствовали, что они на настоящем судне. Сколько человек уехало? Как их фамилии? Я им устрою весело. Плавать больше не будут. Банан-щики…
Роман о становлении характера молодого человека, связавшего свою жизнь с морем, о трудных испытаниях, выпавших на его долю в годы Великой Отечественной войны, когда главный герой вместе со своими товарищами оказался интернированным в одном из фашистских портов, о налаживании мирной жизни.
Имя писателя Юрия Клименченко известно любителям маринистской литературы по книгам «Штурман дальнего плавания», «Истинный курс», «Неуютное море», «Неспущенный флаг», «Чужой ветер» и сборнику рассказов «Открытое море». Капитан дальнего плавания Юрий Клименченко хорошо знает и любит флот, его людей. В повести «Дуга большого круга» писатель рассказывает о судьбе Ромки Сергеева, одного из главных героев «Штурмана дальнего плавания». Это повесть о капитане, хорошем, честном человеке со сложной судьбой.
Клименченко бывал в разных странах, наблюдал чужую жизнь. Желая рассказать о новых впечатлениях, Ю. Клименченко в 1938 году начал писать. Он сотрудничал в журнале «Костер», часто посылая из-за границы свои корреспонденции.Начало Великой Отечественной войны застало судно, на котором плавал Юрий Клименченко, в немецком порту Штеттин. Четыре мучительных года провел моряк в фашистской тюрьме-лагере Вильцбург. Вернувшись на родину, он снова взялся за любимую работу на море, и вскоре опять в руку запросилось перо.В 1954 году вышла первая книга Клименченко — повесть «Истинный курс», а затем сборник рассказов «Открытое море», очерки «Балтика — Нева — Лена», «Неспущенный флаг», роман «Штурман дальнего плавания».
«Голубой трансатлантической линией» называют маршрут плавания пассажирских судов между Европой и Канадой.Двенадцать сильнейших капиталистических судоходных компаний обслуживали эту линию. И вдруг в 1965 году неожиданно в Атлантике появился советский теплоход «Александр Пушкин». Все предрекали ему неудачу. «Не выдержит конкуренции», — говорили специалисты.Командовал судном молодой капитан Балтийского пароходства Арам Михайлович Оганов. К январю 1970 года семь судовладельцев сняли свои теплоходы с этой линии.
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.