Копай, Ами, копай… - [16]

Ами(удивленно): Просил?

Сироткин: Пошли, пошли, разговор есть…

Медленно движутся вдоль сцены, оставляя позади суету спецов и мелькание мигалок.

Ами: Боаз, ну говори уже. Или так и будем молчать, пока до города не дойдем?

Сироткин(неловко): Ты ведь в саперах служил, правда?

Ами: Правда.

Пауза. Видно, что Сироткин собирается с духом.

Ами: Тебе помощь нужна? Так скажи какая. Письмо по — английски написать? Поговорить с кем‑то?.. Да не молчи ты, чудак — человек…

Сироткин: А в Полосе… в Полосе тоже бывать приходилось?

Ами: Приходилось. Но только до депортации анклава. (сделав особый упор на предлог) До.

Сироткин: До. Значит, во время депортации тебя там не было. Точно?

Ами(потеряв терпение): Слушай, отстань ты с этими своими «точно»! Следователь нашелся! Либо говори, чего тебе надо, либо я поехал домой. Ну?!

Сироткин: Просто многие тогда были внутри…

Ами: Многие были, а нас на север отправили, на плато.

Сироткин: Марва хорошая в этом году… мягкая… (приседает на корточки, разглядывает траву)

Ами: Ладно, я пошел…

Сироткин: Погоди. А это… ну… с туннелями ты тоже дело имел? Когда в Полосе воевал…

Ами: А как же. Это, считай, наша специализация была. Полосята копали, мы взрывали. Видел бы ты, сколько нор они там нарыли. Как крысы, честное слово…

Включается сирена. Нарастающий звук летящей ракеты.

Сироткин(прислушавшись): Это сюда! Ложись! Ами, в кювет, в кювет! (бросается к Ами, хватается за рукоятки кресла)

Ами: Я сам! Сам! Отстань!

Оставив Ами, Боаз бросается на землю и закрывает голову руками. Ами, секунду постояв, заваливается набок вместе с креслом. Взрыв в нескольких метрах от него. Когда пыль рассеивается, оба некоторое время лежат без движения. Ами, придя в сознание первым, поднимается на ноги. Он в сомнамбулическом состоянии.

Ами: Где это мы? Погоди… патруль… джип… Где джип? Где пацаны? (подходит к лежащему Боазу, склоняется над ним). Нево, вставай, братан! Слышь, Нево…

Сироткин: Какой Нево… ты что… Ами! Ты стоишь?!

Ами: Это не Нево… Ты кто, дед?

Сироткин: Сироткин. Боаз Сироткин. Тебе что, заместо ног мозги отшибло?

Ами: Ах да… Боаз… Привет, Боаз. Где это мы? Давай, вставай, чего разлегся. Ну что ты на меня смотришь, как на привидение?

Сироткин(садясь): Ами, ты не бойся, я никому не расскажу. Честное слово.

Ами: О чем не расскажешь?

Сироткин: О ногах… Ну симулируешь — а кто из нас не симулировал? Я понимаю, так тебе удобнее: инвалидность, пенсия и все такое. Машина без налогов. Скидки всякие…

Ами: Какая инвалидность, ты что, сбрендил? Какие ноги… (вдруг, осекшись, осознает произошедшее изменение) ноги… Ноги! (ощупывает внезапно включившиеся в работу ноги, делает несколько пробных шагов)

Сироткин: Ами…

Ами пробует ноги и так, и эдак. Подходит к креслу, садится в него, ощупывает подлокотники и снова принимается сгибать и разгибать ноги.

Ами(удивленно): Работает… Это работает…

Сироткин(торопливо): Ами, сейчас спецы подъедут. Времени не так много. Давай договоримся, ладно? Я тебя ни за что не выдам, в любом случае. Просто раньше я тебе не мог доверять, а сейчас могу, из‑за секрета. Ну, так получилось, сам понимаешь. Разве я за тобой следил? Нет ведь. Если бы не ракета, я бы и не узнал никогда, что ты на самом деле ходишь как все.

Ами(смакуя каждое слово): Я хожу. Я хожу как все.

Сироткин(горячечно): Ну вот. Это твой секрет, и я теперь его знаю, и обязуюсь… в общем, буду… ну, сам понимаешь. А ты тогда — так же и к моему секрету, ладно? Потому что у меня тоже кое‑что есть, свой секрет то есть, понимаешь? И мне одному уже трудно, раньше еще кое‑как справлялся, а теперь уже совсем никак, хоть ты тресни. А Далия — ну какой из Далии помощник? Нет, ты не подумай, она старается, очень старается. Но ведь женщина, да и годы уже, и радикулит тоже не помогает, позавчера ее так прихватило, встать не может, только на уколах и держу… понимаешь?

Ами(обратив наконец внимание на собеседника): Да погоди ты, Боаз. Я пока ни слова не понимаю. О чем это все? Что ты несешь? Какие секреты?

В глубине сцены слышатся сирены машин, видны мигалки спецов.

Сироткин(шепотом): Собака… Там у меня собака, Ами. Моя собака. У меня. Там. Понимаешь?

Ами(тоже шепотом): Где «там»?

Сироткин: Там, на Полосе. Ты не думай, я бы ее ни в жисть не оставил. Но это получилось как‑то само… (садится на землю и недоверчиво рассматривает свои руки). Они же хватали нас прямо из домов. И заталкивали. Хватали и заталкивали, по нескольку жлобов на человека. Тут за детьми‑то не уследишь, понимаешь? Я и внуков‑то не считал — все ли. А уж собаку и подавно… (всхлипывает) и пода — а-авно…

Ами(мягко, как умалишенному): Боаз, дорогой. Я, конечно, тебе помогу. Во всем, что потребуется. Я вот только не понимаю — в чем? Ты не мог бы объяснить мне еще раз? Только не торопись: времени у нас хватит. Никакие спецы не помешают, не волнуйся. Ну, давай, все по порядку…

Сироткин(выталкивая слова в перерывах между мучительными всхлипами): Я… я, наверное, сам виноват. То есть, не наверное, не наверное, а точно… Я должен был подумать о ней. А я не подумал. Они заперли ее в комнате, оставили там. Понимаешь?

Ами: Кого? Оставили кого?

Сироткин