Конвой PQ-17. Смертельная битва в Северной Атлантике - [133]

И в самом деле: никогда еще моряки не бросали так много пригодных к плаванию транспортов, как во время проводки этого рокового конвоя. Считая с «Уинстон-Сапемом», не менее девяти транспортов (в том числе один британский) были покинуты командами после атак немецких субмарин или бомбардировщиков, хотя даже после вражеских атак все эти корабли находились во вполне удовлетворительном состоянии и могли идти своим ходом или на буксире. Если бы конвой атаковали немецкие надводные корабли, наверняка большинство из этих транспортов достались бы немцам в качестве «призов», так как перегон брошенных командой судов в норвежские порты всегда входил в планы операции «Рыцарский удар».

Приходится признать, что конвой PQ-17 был обречен на неудачу с самого начала, ибо его поход никак нельзя назвать результатом продуманной разумной стратегии; скорее он явился следствием различных политических манипуляций. Никогда еще политики не оказывали на Британское адмиралтейство такого беспрецедентного давления, как в случае с его отправкой. Но хотя застрельщиком похода конвоя PQ-17 являлось американское и русское руководство, за эту авантюру пришлось расплачиваться своей кровью прежде всего простым британским парням. Из 153 погибших моряков не менее половины ходили по морям под британским флагом, что в процентном отношении количеству британских кораблей в конвое никак не соответствует. Но хуже всего то, что эти жертвы были принесены напрасно. Контр-адмирал Гамильтон в своем письме к матери писал: «Я только что вернулся в Англию после проводки русского конвоя, во время которой мы потеряли множество прекрасных торговых судов, но железную шкуру „Тирпица“ даже не поцарапали. Так что нам еще не раз придется иметь с ним дело; хотелось бы только, чтобы не ценой столь высоких потерь»²¹. Интересно, что после завершения операции по проводке конвоя PQ-17 Гамильтон был до конца войны списан с кораблей на берег, между тем как коммандер Бруми, который увел от конвоя эскортные эсминцы, получил повышение и звание капитана второго ранга. После этого у Гамильтона не осталось и тени сомнения в том, что виновным за разгром PQ-17 руководство «назначило» его.

Мистеру Черчиллю нужен был виноватый, и он, дабы не дискредитировать «друга Дадли» (Первого морского лорда Паунда), выбрал жертву в лице командира эскадры крейсеров. 15 июля премьер-министр, обращаясь к графу Александеру и другим высшим адмиралтейским чинам, заявил: «Только сейчас я окончательно себе уяснил, что адмирал Гамильтон, уведя с собой эсминцы, оставил конвой без всякого прикрытия». Это, разумеется, не соответствовало действительности, но мистер Черчилль, обведя собравшихся зловещим взглядом, задал риторический вопрос: «Подумайте и скажите — неужели подобное решение может быть оставлено без последствий?»²²

Между тем расследование по этому делу еще не было закончено. Но так как оно проводилось комиссией Адмиралтейства, ничего нет удивительного в том, что виновник так и не был найден. 1 августа адмирал Дадли Паунд поведал членам кабинета о причинах, вынудивших его дать приказ о рассредоточении конвоя. Особенно он настаивал на том пункте, что «Тирпиц» был замечен союзными подводными лодками у мыса Нордкап еще в ночь с третьего на четвертое июля, но немецкому линкору удалось ускользнуть от преследования. Хотя информация, полученная автором этой книги от нынешнего Первого морского лорда, вполне согласуется с этим заявлением Паунда, сведения, которые автор почерпнул у официального историка британского военно-морского флота, ставят это заявление под сомнение. «Наличие такого рода свидетельств о передвижениях „Тирпица“ послевоенные изыскания не подтверждают», — писал официальный историк флота. Нам представляется, что к этим словам известного исследователя следует прислушаться²³.

Гамильтону здорово не повезло, что мистер Черчилль заранее записал его в виновники происшедшей трагедии; по идее, одним из главных виновников разгрома конвоя PQ-17 премьер-министр должен был считать себя, так как в конечном счете именно он настоял на отправке каравана. Однако премьер-министр, несмотря на неоднократные заявления Гамильтона о том, что ситуация с топливом на эсминцах Бруми была критическая, продолжал называть отход эсминцев от конвоя «роковой ошибкой». В своих военных мемуарах Черчилль по этому поводу писал: «Никакой риск не считался чрезмерным, если речь шла об стране торговых кораблей»²⁴. Неужели это написал тот самый человек, который в 1942 году утверждал, что «отправка конвоя будет оправдана даже в том случае, если он потеряет половину своего состава»? Печально все-таки, что в этом неприглядном деле козлом отпущения стал такой блестящий офицер, как контр-адмирал Гамильтон.

В своем отчете о проводке конвоя Гамильтон еще раз подчеркнул огромную важность воздушного прикрытия и заявил о первоочередной необходимости уничтожения разведывательных самолетов врага. Нетрудно догадаться, что эту миссию один-единственный истребитель «си-харрикейн», находившийся на борту транспорта типа КАМ, выполнить не мог. Гамильтон полагал, что эту задачу способен решить только входящий в состав эскорта конвойный авианосец