Конвоиры зари - [16]
Примерно год все шло как нельзя лучше. А потом пузырь лопнул. За какие-то пару дней дома, стоившие до этого сотни долларов, упали в цене до смешных сумм в двадцать пять монет, институт благополучно закрыли, а ипподром оставили тихо умирать под палящими лучами солнца и порывами соленого ветра.
Уайатт Эрп уехал в Лос-Анджелес.
Некоторые оптимисты так и не продали свои участки и новехонькие коттеджи. Несколько таких домов до сих пор стоят среди отелей и жилых комплексов, что выстроились на Океанском бульваре словно крепости. Но для большинства Пасифик-Бич все-таки умер.
Как там говорится в старой пословице? Когда Бог дает тебе лимоны…
Сажай лимонные деревья.
У землевладельцев Пасифик-Бич не было ничего, кроме пары акров грязной земли и солнца над головой. И на этой почве они решили посадить лимонные деревья. К началу нового века город с гордостью называл себя «лимонной столицей мира», и на какое-то время жизнь опять вошла в привычное русло. В низинах, где теперь стоят дома, зеленели лимонные плантации — до тех пор, пока чрезвычайно низкие цены и лояльные законы об импорте не превратили в лимонную столицу мира Сицилию. Лимонные же деревья Пасифик-Бич вскоре перестали окупать воду, которой их поливали, и перед населением города вновь встала проблема поиска своего лица.
Ее разрешил Эрл Тэйлор. Он приехал в Пасифик-Бич из Канзаса в 1923 году и сразу же принялся скупать землю. Для начала построил аптечный магазин, который теперь располагается в квартале от офиса Буна, на углу Кэсс и Гарнет-авеню, затем открыл еще несколько прибыльных заведений.
Вскоре он познакомился с Эрнестом Пикерингом, и двое мужчин загорелись идеей возвести так называемый «Развлекательный причал Пикеринга».
Да-да, именно так — развлекательный причал.
Там, где кончается нынешняя Гарнет-авеню, когда-то врезался в океан пирс — и не просто обычный пирс для грузовых кораблей; туда приезжали именно развлекаться. Там были и разнообразные аттракционы, и дешевые закусочные, и даже танцплощадка с полом из пробкового дерева.
Пирс впервые открылся для публики 4 июля 1927 года. Открытие сопровождалось шумными фейерверками, музыкой и иллюминацией и имело грандиозный успех. Да почему бы и нет? Отличная идея — простая и глубоко гедонистичная — соединить красоту океана и пляжа с девицами в купальниках, закусками и такими типичными явлениями «бурных двадцатых», как нелегальная выпивка, джаз и разудалые танцы с последующим сексом в прибрежных мотелях, что мгновенно открылись вокруг причала.
Все шло прекрасно, если не считать того, что Эрл и Эрнест забыли обработать сваи, на которых стоял причал. Со временем вкусными деревяшками стали лакомиться всякие паразиты (иные жестокосердные люди даже утверждают, что некоторые паразиты — а именно сёрферы — до сих пор грызут Пасифик-Бич изнутри). Медленно, но верно «Развлекательный причал Пикеринга» погружался под воду и через год после открытия закрылся по соображениям безопасности. Вечеринка была окончена.
Но как раз перед началом Великой депрессии город успел набраться сил.
Конечно, в нем вновь выросли палатки бездомных, но для Пасифик-Бич депрессия была не такой жестокой, как для соседнего Сан-Диего и других городов страны. От безработицы город спасла база морского флота, которую выстроили в заливе. В те годы многим американцам Пасифик-Бич нравился именно за то, что в нем многого не было: толп народа, домов, машин. Они полюбили этот маленький сонный городок с длинными и при этом бесплатными для всех пляжами — ни тебе отелей, ни жилых домов, ни частных машин.
А совсем уж кардинально судьбу Пасифик-Бич изменил… нос. Если точнее — чувствительный нос Дороти Флит.
В 1935 году ее муж Рубен основал компанию «Объединенная авиация», которая проектировала и строила для американского правительства гидросамолеты. Единственной проблемой для фирмы стало ее расположение — довольно сложно проводить посадочные испытания, живя в Буффало, где любые водные поверхности постоянно подернуты коркой льда. Так что Рубен решил перевести компанию в солнечную и теплую Калифорнию, а право окончательного выбора предоставил своей жене Дороти. Ей предстояло решить, куда они отправятся — в Лонг-Бич или Сан-Диего. Первый ей не понравился из-за «вонючих нефтяных вышек» неподалеку, и она отдала предпочтение Сан-Диего. Так около аэропорта возникла фабрика Флита, на которой под его руководством восемьсот рабочих трудились над созданием модели морского патрульного бомбардировщика «Каталина».
Самолеты заметно изменили облик Пасифик-Бич. Японские бомбардировщики, напавшие на Пёрл-Харбор, поставили перед заводом непростую задачу — необходимо было как можно быстрее произвести тысячи «Каталин» и новых бомбардировщиков «Б-24». Флиту пришлось привлечь на завод множество новых работников — пятнадцать тысяч человек к началу 1942 года и сорок пять тысяч ближе к концу войны. Работая круглосуточно и без выходных, они умудрились за эти годы выпустить более тридцати трех тысяч бомбардировщиков.
