Конвейер смерти - [42]

— Я что, в штаб дивизии отпрашиваюсь уехать? — огрызнулся я. — Вперед иду, под пули!

— Вот я и говорю: бегом, туда и обратно! Хватит заниматься с пятью бойцами! Комиссар! В нашем батальоне пятьсот человек! Не забывай!

— Понял, товарищ майор! Буду работать со всеми. В следующий раз пойду со второй ротой.

— Вот-вот! Арамов только назначен, и Шкурдюк после болезни. Правильно, им и помогай. И перестань ты повторять «товарищ майор, товарищ майор»! Ты — мой первый помощник! В неофициальной обстановке можно Василий Иванович. Да и вообще, я уже неделю как подполковник. Только еще не объявили полку об этом и погоны не вручили.

— Поздравляю, товарищ подполковник, — улыбнулся я и пожал руку комбату.

— Тьфу-тьфу! Я о чем говорил только что? В неофициальной обстановке — по имени-отчеству!

— Виноват. Товарищ майор. То есть подполковник. Тьфу, Василий Иванович, — сплюнул я на землю от досады за свою неловкость в общении с комбатом. Еще месяц назад он меня «топтал» и постоянно «дрючил». А полгода назад буквально «изничтожал и по стенке размазывал». А теперь — Василий Иванович! Чудно и непривычно.

— Ну вот, вдобавок плюнул на меня, — усмехнулся Подорожник на мое непроизвольное «тьфу».

— Да, не на вас, а в сторону. Это я от неловкости ситуации. Не привык к сокращению дистанции между нами и изменению своего статуса.

— Вот-вот! Быстрей привыкай. Надоело мне за всех работать, — нравоучительным тоном произнес комбат. Он встал и побрел на заставу, сильно сутулясь. Дед! Как есть старый дед!

***

Сил у «духов» на дальнейшее сопротивление не хватило. Да и зачем драться до победы? Работала обычная их тактика: укусил — убежал. «Укусить» на этот раз удалось многих! Трое убитых, четверо раненых. Но они и сами, пожалуй, с десяток «боевых штыков» лишились.

До второй заставы мы прошли без проблем. Лишь у третьего поста из-за канала несколько раз выстрелил миномет и быстро замолчал, задавленный огнем наших орудий. Армейская и дивизионная артиллерия вновь яростно обрушилась своей мощью на кишлаки за большим каналом. Авиация несла смерть с воздуха несколькими волнами: вертолеты, штурмовики, бомбардировщики наших и дружественных нам афганских ВВС.

Не хотел бы я оказаться на месте «бородатых», под бомбами!

***

Я вернулся на командный пункт после второй «прогулки» с разведчиками и тихо лег в десант брони на свой матрас. Проспал я почти двенадцать часов. Вставать не хотелось. Я просто лежал, тупо уставившись в бронелист, и размышлял о превратностях жизни. Жутко болела голова, слегка тошнило. Сказывались звуковые удары по ушам и голове во время близких разрывов мин и выстрелов пушек.

Комбат прервал мой затянувшийся отдых и вызвал к себе в «санитарку».

— Комиссар! Не желаешь отправиться во вторую роту? Они сейчас вместе с гранатометным взводом от шоссе заходят в «зеленку». Ты вчера намекал, что мечтаешь об этом. Скоро прибудет зампотех, вместе и отправляйтесь к Арамову.

— Всегда готов! Только таблеток возьму у Сероивана и поеду, — ответил я Подорожнику.

— Что, с мозгами не в порядке? — участливо спросил Иваныч.

— С мозгами все в порядке, но голову немного контузило. Болит. Чуть-чуть подташнивает.

— Это пройдет. Чему там болеть? Знаешь, есть такой анекдот. Пассажирский самолет разбивается вблизи аэродрома, земля вокруг дымится, горит. Спасатели примчались и из-под обломков достают только одного живого человека. Генерала, замполита! Он стряхивает с мундира пыль и пепел, а врачи спрашивают: «Пассажир, что у вас, какие ранения?» Он в ответ: «Никаких царапин нет, цел и невредим». — «А голова не болит, товарищ генерал?» Генерал, постучав кулаком себе по лбу: «А чего ей болеть, там же только кость?!» Так и у тебя, комиссар! Голова поболит и пройдет, там ведь просто кость!

— Любите вы, Василий Иванович, над политработниками издеваться! — обиделся я. — К тому же я не генерал. Лобная кость у меня пока тонкая.

— Да нет, это не только тебя касается, а всех нас. Согласен. Моя лобовая броня толще твоей и намного. Я уже подполковник!

***

Три миномета били очередями по населенному пункту, расчищая дорогу пехоте. Хорошая штука этот «Василек»! Кассету из мин выплевывает за несколько секунд, знай себе, их меняй — перезаряжай. (Главное — по своим не лупануть.) Разрывы кучно взметались вблизи дороги, скашивая и вырубая виноградники. Земля и зелень поднимались в воздух, а там перемешивались и осыпались, стелясь ровным серым ковром.

«Духи» предпочли уклоняться от открытого боя. Возможно, что по разработанному плану они собрались в один мощный кулак и оказывали сопротивление лишь в первый день.

Рота вошла в «зеленку» двумя колоннами, выставила посты. Мимо нас, проревев моторами бронемашин, ушли к далекой заставе разведрота и танкисты. За ними поехали грузовики с продуктами, боеприпасами, а также молодыми солдатами. Эти юнцы отправились менять увольняемых в запас «дембелей». Бедным парням предстояло просидеть два года безвылазно в «зеленом аду», в окружении врагов. Если, конечно, не ранят или не подхватят какую-нибудь гнусную инфекцию. Госпиталь — единственное разнообразие в армейской жизни. А так, впереди два года «строгого режима». Бедолаги…