Контроль особых посещений - [5]

«А ты угадай, Коса!» — Мишка заулыбался.

««Ми» — от Михаила, а «го» — от Горелова, что ли?» — немного подумав, предположила Кира.

«Тьфу ты, с первого раза угадала! На фига было спрашивать?»

«А «а», значит, прицепилось просто от созвучия?»

«Ну да, — без энтузиазма согласился Горелов, — и от внешности тоже…»

«А чего скис-то? — усмехнулась Кира. — Ждал, я подумаю: Амиго, потому что хороший друг?»

«А разве не хороший?»

«Поживём — увидим!»

* * *

Увидела, блин! Кире стало невыразимо тоскливо. Мишка Горелов действительно стал ей хорошим другом и вообще мужик был стоящий: честный и преданный делу. Доброжелательный и, что интересно, действительно на испанца похож: черноволосый, улыбчивый, смуглый и темноглазый — в общем, Амиго.

Правила, между прочим, всегда соблюдал, за что начальство его обожало. Никогда бы до перевёртыша себя не довёл. В отличие от напарника своего — Вальки Симоняна по прозвищу Сим-Сим — вот тот рисковый! Такой рисковый, что «намокнуть» никогда не боялся: думал, всегда справится, а не вышло…

Было это вовсе не в день, когда канал открывается, а в одно из самых обычных дежурств между полнолуниями. Амиго с Сим-Симом просто чистили «паутину», как вдруг, видимо, пока Горелов с очередными фантомами разбирался, Симонян и обратился. Стрелять в друга у Амиго и мысли не было: ведь до этого ни одна выдра не теряла контроль между полнолуниями! перевёртыши при чистке «паутины» изредка случались, но они никогда не были окончательными! Так что даже когда Сим-Сим уже на него бросился, Мишка за пистолет так и не схватился. Всё ждал, пока напарник, как уже бывало, быстро высохнет, но увы! Горло ему Симонян успел разорвать до того, как обратно в человека перекинулся. В ужас пришёл, надо думать, от содеянного, ну ещё бы! Сидел возле мёртвого друга, весь в крови, баюкая его почти отгрызенную голову, когда другие окоповцы подоспели…

Тогда Сим-Сима в «зоосад» и отвезли. До этого выдр в человеческом обличье там никогда не было, ведь если выдра теряла контроль настолько, что грызла горло человеку, то в себя прийти не могла в принципе: это уже было не просто «намокнуть», это называлось «утонуть»! Случалось такое, конечно, «тонули» некоторые выдры, но только в полнолуние, при открытом канале, и всех их пришлось застрелить, потому что единоличным владельцем тел стал дусим, а человеческие души ушли навсегда. «Утонувшие» выдры равнялись диким псам, исследования давно это подтвердили, и тут вдруг — бац! — появился такой странный Симонян, внезапно опровергая сто лет как устоявшиеся представления!..

Уже тогда руководство ОКОПа растревожилось, а уж после того, как в следующее полнолуние вдруг «утонули» ещё сразу две выдры, которые были напарниками, в результате чего щенок вырос в пса, убежал в город и разорвал человека, высокое начальство решило изменить правила работы оперативников. К счастью для спецслужбы, никакие камеры не могли заснять мчавшегося по улице оборотня, что исключало появление соответствующих роликов в интернете, и оставалось обработать только свидетелей-людей, иначе было бы гораздо труднее скрыть произошедшее от общественности. И всё равно правительственный куратор рвал и метал, приказывая закрутить гайки до отказа, лишь бы подобное никогда больше не повторилось. Повезло ещё, что «утонувшие» напарники-выдры на улицу не рванули — видно, их так долго бывшие ручными дусимы сильно привязались к метро, вот и бегали по привычке по переходам и станциям, пока их не пристрелили. Обратно в человека, как Симонян, ни один из «утонувших» не перекинулся — по всем признакам и заключениям врачей-специалистов, они навсегда стали псами без возможности возврата.

Так что, наверное, Аркан прав, что так строго следует изменившимся инструкциям…

Сим-Сим, надо сказать, хоть и вернулся в человеческое обличье, но в себя так до конца и не пришёл: одна тень от парня осталась, сидит и вообще ничего не желает. Не так давно Кира с ребятами его навещала — печальное зрелище… Никакого стремления ни жить, ни вылечиться. Что ж, понять можно… вот только врачам-то что с ним теперь делать: так и держать всю жизнь на транквилизаторах и нейролептиках?

Громкая песня мобильника заставила Киру открыть глаза.

— Привет, мам! — Узрев, что часы показывают полдвенадцатого, она резко села на кровати. — Папа?!

— Да папа ничего… — вздохнула мать. — Уснул уже как-то… вроде. А ты? С тобой всё нормально?

— Нормально, мам, просто ты так поздно звонишь, напугала!

— А-а-а, ну, я… ты ж совой у нас всегда была и говорила, что работаешь ночью…

— У меня сегодня отгул, — вздохнула Кира.

— Ох, детка, я что, тебя разбудила?

— Нет, мам, не волнуйся. Говори, что хотела!

— Да я узнать просто хотела, как ты! чувство такое возникло… будто у тебя что-то случилось. Сердце не на месте. Какие-то проблемы на службе?

— Мама!

— Ну, понимаю я, понимаю, что ты не можешь ничего про службу рассказывать, но сказать, всё ли в порядке, ты же можешь?

— Могу, — согласилась Кира. — Всё в порядке.

— Почему же голос у тебя тогда такой… печальный? — не поверила мать.

— И вовсе не печальный, усталый наверно. Дел сегодня много было — бытовых в смысле — ну, там… короче, не важно, просто тяжёлый день!