Контракт на убийство - [10]

— Скоро ты это узнаешь.

Выйдя из ресторанного зала, он подумал, что луна светит ярко, и их преследователи уже вполне могли обосноваться где-нибудь поблизости. Но с ним был револьвер, да и в сумочке Марлен наверняка лежала не только косметичка.

И еще он подумал: кто же представляет для него большую опасность, террористы или эта странная блондинка, которая хочет от них ускользнуть? Фрост взглянул на свою спутницу, на ее четко очерченный профиль, на голубые глаза, на светлые волосы, ниспадавшие на обнаженные плечи.

“Конечно же девушка”, — едва не сказал он вслух.

Проходя мимо стеклянной двери, которая вела в сад, он отметил, что небо затянули тучи и луна исчезла.

Глава шестая

— Ты чего-то боишься, Фрост. Может быть, дождя? Капитан посмотрел на девушку и увидел каплю воды на ее носу. Она была похожа на небольшую бородавку, и Фрост усмехнулся, подумав, как просто испортить лицо женщины.

— Да нет, не дождя, — ответил он.

— Тогда меня?

В ее глазах было какое-то интересное выражение, которого Фрост не мог понять. Дождь начался внезапно, когда они стояли в саду среди деревьев, одни. Наверное, другие постояльцы отеля знали прогноз погоды.

— Нет, и не тебя.

— Ну, значит, себя. Ты боишься, что тебе понравится террористка, женщина, которая стреляет в людей, которая похищает капиталистов, чтобы заставить их признать свою вину, которая…

— Заткнись, — глухо произнес Фрост.

— Ты не…

— Давай будем помнить только о том, что мы мужчина и женщина, — сказал капитан. — И забудем все остальное.

Он привлек ее к себе и обнял, чувствуя, как намок ее плащ. Отвлеченно Фрост подумал, успеет ли одежда высохнуть до завтрашнего утра.

— Ты хам, Фрост.

— Эту фразу я взял из одного кинофильма, — прошептал капитан.

Его губы были в дюйме от ее лица, волосы девушки касались его щеки. Он чувствовал ее запах.

— Помнишь этот фильм? Тогда женщина назвала мужчину хамом и дала ему пощечину.

— А что сделал мужчина?

— Он тоже дал ей пощечину.

Фрост сильнее прижал ее к себе. Девушка вздрогнула. “Интересно, — подумал капитан, — это реакция на меня или на холодный дождь?”

— И чем ответила женщина? — спросила Марлен.

— Она позволила ему поцеловать себя. Ну, естественно, она сделала вид, что сопротивляется, отталкивала его руками, колотила по голове и вроде бы хотела вырваться, но все равно позволила ему сделать так, как он хотел.

— И я тебе позволю, Фрост.

Капитану не нравилось, что она называет его по фамилии. Бесс всегда это делала, но то была Бесс…

— Может, проблема как раз в этом, — шепнул он и поцеловал ее в шею.

Марлен запрокинула голову и губы Фроста прижались к ее горлу.

— Так я должна сопротивляться? — спросила девушка. — В этом заключается твоя странность, да? А причем тут две пары туфель?

Он взглянул ей в глаза.

— Нет, не то. Может, я и боюсь именно своих странностей.

Глаза Марлен были голубыми. Глаза Бесс — зелеными. Фрост любил зеленые глаза. Но волосы, но лицо, но ее манера говорить… Он изо всех сил сжал ее в объятиях.

— Так мне можно начинать сопротивляться? Фрост закрыл ей рот поцелуем; его руки скользили по телу девушки. Он чувствовал, как ее язык проникает в его рот, ладони Марлен гладили его шею, а потом двинулись вниз.

— Мне действительно надо было посопротивляться, — шепнула девушка, — Чтобы ты не думал, что меня так уж просто взять.

Фрост снова прижался губами к ее рту.

— Ты спросила меня, — произнес он затем, — хочу ли я пойти с тобой в постель. Теперь ты говоришь, что тебя не так-то легко взять. Вот она, логика.

— А разве мне обязательно быть логичной? Я ведь женщина, Фрост.

Капитан вспомнил ее слова, сказанные после того, как он расправился с террористами на шоссе: здорово сработано, если, конечно, это не было подстроено.

И тем не менее капитан снова поцеловал ее.

— Интересно, почему люди становятся террористами? — спросил Фрост.

Они лежали в темноте на кровати, голова девушки покоилась на плече мужчины. Капитан задумчиво смотрел в потолок.

— Чтобы иметь цель в жизни, — прошептала Марлен.

— Цель, которая кажется тебе важнее всего на свете, важнее собственной жизни и жизней других людей. И ты сражаешься за эту цель, используя средства, которые заставляют мир замереть и обратить на нее внимание.

— А ты никогда не слышала о выборах, о прессе, о публичных выступлениях? — спросил Фрост. — Это не подойдет?

— Нет. Из вас, американцев, никогда не получится настоящих революционеров. Некоторые, правда, пытались, но у них ничего не вышло. А ты уж точно не такой. И не можешь меня понять.

Очень немногие из вас осознают, что ваше правительство преступно по своей сути, но остальных это не волнует. А я каждый день вижу, как фашисты-капиталисты уничтожают всех и вся ради своей выгоды. Я знаю, что множество детей голодают в вашем мире изобилия, но…

— Хотел бы я на них взглянуть, — заметил Фрост. — Знаешь, я провел свое детство в военной школе и редко виделся с отцом и матерью. Но помню, как однажды мать заставляла меня есть какую-то гадость и при этом говорила, что сейчас где-то в Индии есть голодные дети, которые с удовольствием бы съели пищу, которую я отвергал. Я искренне посоветовал ей сделать посылку и отправить ее этим беднягам. Но я до сих пор не думаю, что кто-то — даже умирающий от голода — согласился бы съесть хоть ложку той дряни. То, что невкусно, никто не станет жрать. Если это плохо, так значит уже плохо, и ничего тут не попишешь.