Конторщица-2 - [21]

Глава 9

— Ты прогуляла собрание! — голос Зои Смирновой зазвенел от негодования. — Почему ты не пришла вчера вечером, Лида? Ты же обещала!

— Разводилась я, уж извини, — буркнула я (черт, забыла!).

— В смысле разводилась? — удивилась она. — Что ты выдумываешь?! Вы заявление давно подали, я помню. И что, только сейчас вас развели?

— Да нет, Горшков заявление потом забрал, так что не развели еще, — вздохнула я.

— Ты меня совсем запутала, — пожаловалась Зоя и подошла к окну. — Ужас какой, у тебя же фикус бедненький совсем засох. Так развели или нет?

— Еще нет, — покачала головой я и взвесила очередную кучку бумаг в руке, черт, многовато опять набросали. — Я вчера домой к Горшку ходила, чтобы он заявление заново написал.

— Эвона как, — вытаращилась Зоя и принялась поливать фикус из аллочкиной вазы с пожухлыми цветами. — Вот ты героическая, Лидка. Я бы ни в жисть не поперлась к свекрови в кубло, особенно за разводом. Это же верная погибель, вплоть до рукоприкладства.

Я тяжко вздохнула. Эх, Зоя даже не представляла, насколько она сейчас была близка к истине… практически близка.

— Расскажи, — прицепилась Зоя с горящими глазами. — Как ты с ними повоевала?

Я только раскрыла рот, как дверь распахнулась и вошел Иван Аркадьевич. Его давно не было видно, после той проверки, он недели через полторы ушел в отпуск.

— Развлекаетесь в рабочее время? — вроде как дружелюбно спросил Иван Аркадьевич, но Зоя мигом дезертировала из кабинета, бросив и фикус, и меня, предательница.

— Да нет, — развела я руками, — Зоя ругать приходила, что я собрание пропустила вчерашнее.

— Это где пропаганда по Олимпиаде? — уточнил Иван Аркадьевич и покачал головой. — Нехорошо, Лидия Степановна. Собрания посещать надо. Тем более кандидату в члены Партии.

— Виновата, — покаялась я, правда без особого раскаяния.

— Как тут дела обстоят? — задал главный вопрос Иван Аркадьевич, нимало не поверив в мой условно-виноватый вид.

— Да нормально все. — ответила я. — Вроде бы.

— Нормально? — с каким-то непонятно веселым задором переспросил он, пристально взглянув на меня. — Нормально, говоришь?

— Ну, да… — протянула я и для убедительности похлопала ресницами.

Что-то мне его поведение не сильно понравилось. Но выяснять не стала. Захочет — сам расскажет. Это же он специально сейчас туману напускает, чтобы я выпрашивать начала, а он за это с меня что-то стребует. Знаем, проходили. Еще в той, прошлой жизни.

В общем, промолчала я.

А после обеда с работы я отпросилась.

И сейчас бежала по оживленному проспекту в институт сдавать документы.

Иван Аркадьевич мое решение поступать в педагогический решительно осудил, так как в этом случае целевое направление мне было не положено. Закон такой. В мою способность поступить самостоятельно Иван Аркадьевич категорически не верил. Да и я, кстати, тоже сильно сомневалась. Но душа требовала, и я повелась, так сказать, по зову сердца.

Кузница высококвалифицированных советских педагогических кадров располагалась в старом графском особняке, выполненном в легкомысленном стиле рококо. Поежившись под неодобрительными взорами бородатых мраморных титанов, которые мало того, что дресс-код советского учителя отнюдь не блюли, так вдобавок были плотно окружены гроздьями голозадых херувимов и нахально выставляющих напоказ свои бубенцы серафимов.

Очевидно, во всем этом был какой-то высший идеологический смысл, я не уловила. Или же всем было пофиг. Тем не менее, толкнув массивную дверь, я очутилась в святая святых.

По ушам ударил веселый и суетливый шум. Здесь царили азарт и молодость. Все куда-то бежали, торопились, переговаривались и были ужасно заняты. Понять что-то в такой суматохе было невозможно. Никаких табличек или информационных баннеров в помощь абитуриентам не предлагалось.

Я поймала за рукав какого-то тощего прыщеватого очкарика и попыталась узнать, где тут находится секретарь приемной комиссии. Очкарик пробормотал что-то невразумительное, его кадык укоризненно дернулся, и он махнул рукой вроде как влево.

Я доверчиво пошла, куда послали, но, в результате долгого и путанного пути, вышла к лабораториям. Во всяком случае оттуда сильно несло химреактивами. В подтверждение моей версии распахнулась дверь одного из кабинетов и оттуда выскочили две девушки в белых халатах с разноцветными химическими пятнами и с дырками от кислот. Одна в ведре тащила толстого кролика с измазанными пятнами зеленки ушами. Вторая бежала за ней с тетрадкой и что-то критически выговаривала. На меня они не обратили решительно никакого внимания и мой окрик проигнорировали (или не услышали).

Пришлось возвращаться тем же путем. Дойдя до знакомого вестибюля, я повернула вправо. Поплутав в суматохе по коридорам, я, наконец-то, нашла секретаря, которому полагалось сдавать документы.

Перед обитой черным дерматином высокой строгой дверью, украшенной крупными латунными заклепками, стояла небольшая стайка робеющих юношей и девушек, большинство очень деревенского вида. Все они были не сильно моложе Лиды Горшковой, и я сделала вывод, что это будущие заочники и мне именно сюда.

Будущие заочники по очереди боязливо, с опаской, заходили в кабинет. В руках они держали бумажки. Когда подошла моя очередь, я тоже вошла в заветную дверь и поздоровалась.