Контакт между равными - [2]

Мне предстояло то, что в свой час совершает всякий ребенок — научиться распознавать образы, и в первую очередь — как выглядит человеческое существо. Причем не только вообще, чужое, но и собственное — как и в младенчестве, задача эта решалась по частям.

Руки… ноги… Я изучал их неторопливо и осторожно. Чэмпли с Алисией ждали, ничем не проявляя ни волнения, ни нетерпения.

Наконец, я почувствовал себя достаточно уверенно.

Алисия оказалась светлой блондинкой, облаченной в зеленое платье. А Чэмпли — брюнетом, повыше ее ростом, в коричневом костюме.

Да и странно было видеть все это — то, что раньше являлось воистину умозрительным. Впрочем, и этот этап оказался пройден достаточно легко.

И вот, наконец, надев дымчатые очки, я вышел в их сопровождении из дому. И замер, словно ребенок над раскрытым букварем: горы — лес W небо — озеро — дом — утес… Дом стоял на береговом косогоре; один его фасад, тот, где выход, был обращен в сторону берега, а другой — к озеру; здесь он повисал в воздухе, поддерживаемый мощными колоннами свай. Выглядело это, признаться, не слишком успокаивающе.

Однако я сделал десяток-другой шагов по утрамбованной гравийной дороге, что вела вдоль дома и сбегала потом вниз, к причалу, и остановился, чуть подняв лицо, чтобы лучи нежаркого солнца согревали его, а легкий ветерок освежал. Мир был прекрасен.

Вся прогулка продолжалась от силы минут пять, после чего мы вернулись в дом, и я присел на краешек постели. Только что совершенные подвиги опьянили меня — сколько новых возможностей открывается! Я осмотрелся. Постель — широкая, темного дерева кровать. Камин — и на полке те часы, перезвон которых доставлял мне такое удовольствие. Стулья. Стол. Маленький столик, а на нем какая-то коробка, обращенная ко мне идеально гладкой поверхностью.

— Это и есть телевизор?

— Да. Но познакомиться с ним вы еще успеете, — произнес Чэмпли.

— Вам нельзя пока напрягать зрение.

Он вскрыл стерильную упаковку бинта.

Алисия стояла посреди комнаты, и ноги ее омывал солнечный свет — точь-в-точь, как я слышал в одной из фонокниг. Впечатление, что сумел породить тогда в моей душе автор, сводилось к двум словам — тепло и юность. Алисия…

— Подождите, — попросил я. — Мне надо с вами поговорить.

— Разумеется, — согласился Чэмпли. — Но с таким же успехом вы можете делать это и с повязкой на глазах.

— Нет. Я хочу понаблюдать за вашей мимикой. Сядьте передо мной — оба, рядом.

Вопросительно приподняв брови, Алисия вбросила взгляд на Чэмпли.

Выражение лица доктора не изменилось ни на йоту, он лишь провел языком по губам и буркнул что-то невразумительное. Затем подошел к стоящим возле камина стульям и развернул их, один галантно пододвинул Алисии, а на другой опустился сам. Некоторое время я переводил взгляд то на одно лицо, то на другое — пока, наконец, не остановил его на физиономии Чэмпли.

— Что ж, успеха вы добились, — спокойно проговорил я. — И это многое извиняет. Однако я не отдам вам Алисию и гонорар в придачу. Вам придется удовольствоваться ей одной.

Впервые у меня появилась возможность обозревать ситуацию — в прямом смысле слова. И ситуация эта была из тех, которые неизбежно заставляют писателей сочинять что-нибудь вроде: "Обменявшись отчаянными взглядами, они начали препираться. Он пустились рьяно отрицать свою вину и, в конце концов, докатились до взаимных обвинений в неосторожности". Однако Алисия сумела меня разочаровать.

Она спокойно повернулась к Чэмпли и заметила:

— Я же говорила тебе, что он куда хитрее нас, вместе взятых.

Чэмпли пожал плечами — так, словно все происходящее не имело особого значения. Должен признаться, правда, что я не сразу сумел истолковать это странное телодвижение. Поначалу я принял этот жест за признак уверенности в себе — и это мне не слишком понравилось.

— Ну вот и отлично, — произнес я. — Вот мы друг друга и поняли.

Я искренне признателен вашему искусству, Чэмпли. Надеюсь, другие пациенты помогут вам содержать Алисию. Вот только в толк не возьму, к чему вам все эти хлопоты? И какую выгоду извлечет из этого она?

Неужели она полагает, будто зрячий живет дольше слепого? Но даже если и так — какая может быть с того выгода?

Их реакция мне не понравилась. Ни капельки. Я встал и принялся расхаживать по комнате.

— Сядь, Уилл, — нервно попросила Алисия.

Вот это уже почти то, что надо. Но почему только теперь?

— Зачем?

— Ты меня нервируешь.

Почему же именно сейчас? Почему я должен сидеть неподвижно? И почему мои глаза должны быть немедленно забинтованы? Что такого я могу увидеть? И почему снаружи этот дом кажется намного больше, нежели те гостиная, спальня, кухня и ванная, которые я успел так хорошо изучить?

Они обменялись взглядами. Не знаю, может они были и отчаянными — не мне судить, опыта у меня еще слишком мало. Зато привычка всякого слепца считать шаги и знать из точную длину несомненно пошла мне на пользу.

— Что находится позади кухни?

Я направился туда, и Чэмпли резко вскочил на ноги; все его лощеное самообладание как рукой сняло, и тут уж даже для меня сомнений не осталось — это была паника.

— Ничего там нет! Ну и нелепица, однако!

Доктор пытался было загородить мне дорогу, но я небрежно отодвинул его и быстро направился в кухню.