Конструктор легендарных ИЛов - [5]

Вскоре Ильюшина вызвали в Москву, в Управление Военно-Воздушных Сил. Там ему объявили: «Мы пригласили вас, чтобы сообщить о новом назначении — начальником пятнадцатого поезда под Ростов. Вас рекомендовали Воронец и Раугевич. Предписание готово. Срочно отправляйтесь».

Приехал, нашел штаб и явился к Василию Владимировичу Хрипину, начальнику авиации Кавказского фронта. Серьезный, умный 27-летний начальник казался старше своих лет. Он изучающе осмотрел новичка. Потом переглянулся с Иваном Иосифовичем Петрожицким, на груди которого Ильюшин сразу же увидел редкий тогда орден Красного Знамени. (Этот орден, как потом узнал Ильюшин, он получил за отважный полет с больной рукой на разведку конницы белых.) Хрипин и Петрожицкий по очереди посмотрели предписание, поинтересовались, что делал Ильюшин до этого. Ответами остались, видимо, довольны. Тихо посоветовавшись между собой, они удивили Сергея Владимировича предложением:

— Не поедете ли в кавказский авиапоезд? Там у нас дела неважные, одни неприятности.

— А смогу ли я навести там порядок? — усомнился [16] Ильюшин, когда узнал подробности о работе этого поезда.

— Надеемся на ваш опыт.

Действительность была еще тяжелее, чем ее видели издали Хрипин и Петрожицкий.

Ильюшина встретили более чем холодно. Дисциплина расшатана вконец. Ильюшин срочно выехал в штаб фронта к Хрипину и Петрожицкому. Они не предполагали, что положение настолько опасное. «Обдумаем, что делать», — решили и предложили зайти через три дня.

В штабе Ильюшину сказали:

— Кавказский поезд переводится в распоряжение Отдельной армии в Тифлисе. Поезд уже отправлен. Догоняйте.

Вопросы задавать было некогда. Ильюшин, не мешкая, отправился на железную дорогу, чтобы догнать своих подчиненных в пути. Узнал, что часть дебоширов была снята с поезда, остальные попритихли. Ильюшин провел партийное собрание. На нем высказали нарушителям порядка все сполна…

Сергей Владимирович ехал на платформе. На остановках он быстро обходил состав. Люди целы, техника на месте. Гудок. И поезд идет дальше на юг. В дороге было время подумать о будущем. У авиации оно величественно. А готов ли он к этому? Комиссар сказал, что в Москве открылся институт инженеров Воздушного Флота, куда откомандировывают фронтовиков. Вот бы куда попасть!

До Тифлиса поезд не дошел. Он был остановлен у Навтлуга. Оттуда Ильюшин отправился для доклада в столицу Грузии. Мысленно он прикидывал, как лучше здесь развернуть работу, и собирался уже предложить свой план, но с удивлением узнал от начальника авиации Кавказского фронта, что поезд [17] отправляется обратно на север. И не куда-нибудь, а в Москву, на усиление заново формирующихся частей.

Выслушав приказ, Ильюшин попросил разрешения высказать личную просьбу.

— О чем? — заинтересовался начальник.

— Хотел бы поступить в Институт Красного Воздушного Флота…

— Это превосходно! — охотно согласился начальник. — Нам нужны специалисты. Оформим вам путевку…

Ильюшин выбежал на раскаленную площадь города и, не замечая усилившейся жары, побежал на вокзал…

После долгого пути Ильюшин прибыл в столицу. Нашел помощника начальника Полевого управления авиации и воздухоплавания Ивана Адольфовича Буоба, которому должен был сдать поезд. Буоб формировал авиачасти для борьбы против белополяков и очень подробно расспрашивал о ремонтном поезде. В конце доклада Ильюшин сказал ему о путевке:

— После сдачи поезда прошу отпустить меня на учебу…

— Ну, там посмотрим… — уклончиво ответил Иван Адольфович, но на учебу отпустил. В штабе ВВС Ильюшина радушно встретил переведенный в Москву Василий Владимирович Хрипин:

— А-а, старый знакомый… По какому случаю сюда?

— Хочу в Институт Красного Воздушного Флота.

— Отлично, — поддержал Василий Владимирович, — чем дальше, тем больше знаний авиация будет требовать от нас. Завтра получите необходимые документы. [18]

Институт Красного Воздушного Флота, преобразованный под руководством профессора Н. Е. Жуковского из авиатехникума в 1920 г., размещался тогда в Большом Козловском переулке. Оборудование в основном состояло из старого «Ньюпора», стоявшего во дворе. Недалеко, в Фурманном переулке, располагалось общежитие студентов. Здесь и поселился Ильюшин. Началась пора настоящей учебы.

Утоление жажды

Всюду, где бы Ильюшин ни был: на заводах и аэродромах, в деревне или на фронте — свободные минуты отдавал книгам. И это ему помогло, когда он пришел в институт. Известные профессора читали курс высшей математики. Ее Ильюшин слушал с наслаждением. В 1922 г. институт преобразовали в Академию имени Н. Е. Жуковского, и курс математики был полностью повторен, так как влились новые слушатели. Ильюшин еще раз прослушал все до одной лекции.

Сейчас, оглядываясь в прошлое, он говорит в дружеском кругу:

— То, что я дважды прослушал курс высшей математики и сопромата, дало мне очень много. — И шутливо добавляет: — Может, посоветовать так же поступать и будущим конструкторам?

Вообще, он с похвалой отзывается о программе, по которой учились первые инженеры авиации. Высокая научная требовательность к слушателям была заложена в программе отцом русской авиации Н. Е. Жуковским. В ней отражалось главное стремление — не ограничивать, а всячески развивать инициативу слушателя. [19]