Конституционные идеи Андрея Сахарова - [7]

Вот почему пришлось вдруг уточнить и пообещать, что страна получит новую Конституцию уже в 1990 году. Сахаров, в мае — июне 1989 года в очередной раз опередивший события, снова оказался прав! Причем прав с точки зрения самой что ни на есть реалистической политики. Разумеется, никто не признал публично, что власти в очередной раз запоздали и ошиблись. Но бог с ним. Дело теперь не в этом.

Дело в том, чтобы при разработке еще одной советской Конституции — на сей раз, будем надеяться, рассчитанной на долгие исторические сроки — опереться на проект, завещанный Андреем Дмитриевичем. Тщательно его обдумать и посчитаться с ним всерьез.

Припомним кое-какие факты, настолько элементарные, что их легко забыть. Сахаровская концепция нераздельной связи между правами человека и миром на земле, между выживанием человечества и открытостью каждого отдельного общества — в течение двадцати лет считалась в СССР в лучшем случае (когда травля Сахарова только начиналась) прекраснодушными, «наивными» рассуждениями, далекими от политических реальностей. Теперь это объявлено у нас государственным курсом и названо «новым мышлением». Сахаровские требования прекращения советской агрессии в Афганистане, или, скажем, восстановления государственности крымских татар, или обеспечения свободного выезда граждан и возвращения в СССР и т. д. — не только лет десять, но еще и три-четыре года назад даже сочувствующими, либерально настроенными людьми воспринимались как трудноосуществимые или вовсе несбыточные. Сейчас эти и многие подобные требования сбылись, или кажутся близкими к осуществлению, или, во всяком случае, что называется, «поставлены в порядок дня самой жизнью». Они рассматриваются правительством, мелькают в газетах, звучат банально.

Так, может быть, и сахаровские конституционные идеи — не отвлеченные фантазии, не благие пожелания, не просто «вдохновляющее знамя», а базовый рабочий документ?

Предварительно критически изучив его, а затем имев честь провести с Андреем Дмитриевичем несколько часов в обсуждении статьи за статьей, фразы за фразой, я пришел к убеждению, что дело обстоит именно так. Проект Сахарова ответствен, конструктивен и чрезвычайно практически важен.

Конечно, он не совсем закончен. В нем, возможно, найдутся смысловые или стилистические шероховатости. Недостает некоторых разделов: например, о порядке проведения выборов, о способе разрешения возможных конфликтов между двумя законодательными палатами, о более конкретном механизме и сроках наложения и преодоления президентского вето (ст. 36), о характере контроля Съезда над Центральным банком и степени независимости последнего, за исключением вопроса об эмиссии денег (ст. 31). Далее: в какие сроки и как проводятся сессии Съезда? Может ли Президент и при каких обстоятельствах распустить Съезд и назначить досрочные выборы? Есть ли у двух палат постоянные спикеры (председатели)? Каковы состав, численность и способ работы Президиума Съезда, ежели он вообще нужен? (ст. 32). Не предусмотреть ли конституционно условия введения чрезвычайного положения и статус президентского правления в районах стихийных бедствий или конфликтов? Почему квалифицированное большинство для снятия президентского вето — именно 55%? (ст. 36).

Недостаточны разделы об армии. Ничего о местном самоуправлении, слишком мало о судоустройстве и ничего о судопроизводстве (ст. 9, 23, 34). Не узаконена полная независимость судебной власти. Не раскрыты статус и полномочия Конституционного суда.

Наверное, и другие стороны, формулировки сахаровского проекта вызовут вопросы, предложения, потребность в детализации. А иные подтолкнут к принципиальным возражениям, спорам. Это естественно и неизбежно.

Андрей Дмитриевич продолжал работу над текстом Конституции буквально до последнего часа жизни. Однако незаконченность проекта — относительная и касается, на мой взгляд, лишь сравнительно второстепенных подробностей. Особенно процедурных и протокольных (впрочем, в Конституции и «второстепенное» существенно). Вместе с тем А. Д. Сахаров в основном успел завершить проект и оставил нам тем самым свое представление об оптимальном будущем страны.

В небольшом послесловии хотелось бы:

1) Высказать кое-какие соображения по поводу парадоксальности самой задачи составления Конституции для пока не существующего общества, слишком не похожего на нынешнее. Интересны под этим углом зрения некоторые выразительные штрихи сахаровского текста, в котором словно бы совмещены сиюминутные, ближайшие — и бесконечно отдаленные, потенциальные исторические планы. Две реальности: настоящего и будущего.

2) Соответственно: по поводу того, каким образом конституционный проект А. Д. Сахарова связан с совершенно конкретным положением советского и восточноевропейских обществ осенью 1989 года и в не меньшей степени соразмерен масштабным итогам XX века в целом; сплав специфического местного политического контекста — и контекста всемирно-исторического. Локальность и глобализм.

3) Коротко отметить структуру и сквозные идеи сахаровской Конституции.

4) Дать минимальные текстологические пояснения. Как уже указывалось, проект публиковался в двух версиях (с незначительными разночтениями в пределах каждой). Надо обосновать, почему данную здесь версию следует считать более зрелой, каковы мотивы изменений, внесенных А. Д. Сахаровым в первоначальный вариант. Для этого мне поневоле придется самому вспоминать и свидетельствовать. В этом есть какая-то неловкость; но, с другой стороны, любые сведения о том, как Андрей Дмитриевич работал над Конституцией, представляют общий интерес, особенно если они способствовали бы лучшему пониманию текста. С последнего и начну, касаясь перечисленных пунктов в произвольной последовательности.