Константин Великий - [69]

За все эти века гордая Церковь не захотела услышать его. Гордыня непримиримых «христиан» разделила христианский мир на две половины. И тем самым — разбила единое Тело Христово.

Но разве Он разделялся?

Разве руки Свои по краям Креста Он раскинул для любовного объятья — не всем нам? А только тем из нас, кто верит «правильно», так что ли?

Нет, не окончен вселенский спор между Константином и Церковью, которую он сам же и возвеличил. Возвеличил, возможно, слишком поспешно и опрометчиво. В этом споре Константин прав, а Церковь — нет. Оставаясь разделенной, она предает не только своего первейшего благодетеля, которого сама же назвала «величайшим из всех императоров».

Христианство по-прежнему предает Христа.

И поэтому открытые враги Его могут проявлять любую наглость, зная, что «верные Его слуги» никак не хотят выполнить главный Завет Его.

Христианству еще предстоит понять, как глубоко оно заблуждается вот уже много веков. Способ отринуть это заблуждение ему подсказал Константин в Никее в 325 году.

Глава 22 ВИФЛЕЕМ

Второй храм — во имя Рождества Христова — Елена построила в Вифлееме, в десяти километрах к югу от Иерусалима. В переводе с еврейского Вифлеем означает «дом хлеба». В Библии сказано, что именно здесь за тысячу лет до рождения Христа был помазан на царство Давид..

«Пошел… Иосиф… из города Назарета… в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою… И родила Сына Своего первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице…» (Лука, 2: 4–7).

В 135 году император Адриан, приверженец языческих богов, построил на месте рождения Христа храм Адониса — римского бога любви. Так он хотел стереть даже память о христианстве как о еврейской секте. Но добился обратного. Вместо задуманного осквернения места Адриан как бы специально сохранил его на два века — до приезда Елены.

Когда по приказу Елены храм Адониса был разобран, место Рождества предстало в нетронутом виде. Над ним Елена возвела великолепную церковь, богато украшенную мозаиками, фресками, изделиями из золота, серебра, драгоценными покрывалами. Всю эту роскошь приказал привезти в Вифлеем из своего дворца Константин. Он очень хотел, чтобы этот храм стал памятником благочестия его матери.

Но и этот священный храм не сохранился в том виде, в каком его построила царица Елена. В 529 году он был сожжен самаритянами, восставшими против византийского правительства. Император Юстиниан отстроил церковь заново, и она чудом сохранилась — единственная из всех! — во время персидского нашествия 614 года.

Тогда в Святой земле были сравнены с землей все христианские церкви. Вандалов остановила от разрушения Храма Рождества мозаика на его стене, изображающая пришедших на поклон к Младенцу волхвов — в персидских одеждах.

В начале XVIII века Папа Римский распорядился изготовить серебряную 14-конечную звезду и обозначить ею точное место рождения Христа. Звезда покоится на плите розового мрамора. Над ней висят 14 лампадок — по числу остановок, сделанных Христом, несшим свой Крест на Голгофу.

* * *

Создание Константином и его матерью царицей Еленой на Святой земле двух великих православных храмов явилось переломным моментом в истории религии. Они явно ускорили процесс вытеснения христианством язычества. Две святыни стали центрами массового паломничества.

Но язычество не спешило отступать, и Константин — поначалу — не торопил его уход. Своему великому эдикту 313 года о веротерпимости он был верен два десятилетия, а потом… Увы, бремя абсолютной власти изменило его характер. Ему было уже за шестьдесят, он стал раздражителен. И с годами все чаще отвечал приступами гнева тем, кто осмеливался затевать с ним спор…

Когда-то, лет двадцать назад, он позволил торжествовать своему критику, священнику Донату. Многие втайне усмехались: поражение императора! А может, это было не поражение, а его большая победа? В том смысле, что тогда он умел побеждать собственное тщеславие. Впрочем, то было давно. Слух начинающего владыки тогда еще не был глух к «критике снизу»… Теперь же он взлетел на высоту небесную, он был богом.

Увы, он был человеком.

И хотя отношусь я к своему герою с благоговением, не могу не сказать о его поступках, по-моему, весьма далеких от мудрости.

* * *

Сделав себя верховным понтификом, Константин стал вмешиваться в сугубо внутренние дела Церкви. И решал он их иногда по-солдатски лихо. Объявились, например, некие новациане. Они считали, что нельзя принимать в церковь тех, кто совершил какой-либо тяжкий грех, скажем, прелюбодеяние. Церковь эту идею отвергла и тут же объявила новациан «нечестивыми еретиками, вредной сектой».

И Константин как верховный понтифик поспешил их (а заодно и всех прочих христиан-еретиков: павлиан, валентиниан и прочих) заклеймить в своем императорском указе. Август учит верующих, как верить правильно:

«О вы, враги Истины!.. Вы заграждаете свет верующим. Для описания злых ваших действий мало у меня времени… Ваши нелепости так многосложны, что от них надобно заграждать слух, дабы раскрытие их не запятнало истинной и чистой доблести нашей веры… Что же, терпеть далее такое зло? Почему не исторгнуть столь великого зла в самом корне?..»