Константин Коровин вспоминает… - [4]
Современники, видевшие тогда его, не могли представить себе, что перед ними прославленный Константин Коровин. «Весь он был какой-то изможденный, отощавший и замученный, — вспоминает художница С. С. Уранова. — Старая потертая одежда его и обувь — все поражало своей надрывной бедностью»>[20]. М. С. Сарьян, посетивший Константина Алексеевича во время пребывания в Париже, писал впоследствии: Коровину «пришлось пережить подлинную трагедию. Жена заболела туберкулезом; сын — инвалид, для лечения которого он уехал из России, пытался наложить на себя руки; денег не было — человек, обещавший организовать выставку, скрылся с картинами. Художник казался очень усталым, очень одиноким… Тяжелое, неизгладимое впечатление произвела на меня эта встреча»>[21].
Плачевное положение Коровина было общеизвестно. Его приятель, художник С. А. Виноградов, сообщал, например, 14 сентября 1937 года С. А. Белицу: «…Леви, устроитель выставок картин русских художников в Западной Европе, писал, что у Коровина нищета, это же ужасно! Вот какой печальный закат его блестящей жизни! Ведь в Москве говорили когда-то: „Константин — на всю Москву!“ И это было верно. Вот уж кто напрасно уехал из России — это Костя Коровин… Жаль его очень-очень»>[22]. Все сочувствовали, и никто не приходил на помощь, даже когда-то самые близкие люди.
Что еще больше отягощало и без того трудную жизнь художника, так это беспросветное одиночество. Приятелей у него, как он сам признавался, не было>[23]. Отношения в семье были сложными и трудными.
Казалось, что нигде, ни у кого и ни в чем Коровин уже не мог найти ничего отрадного, согревающего его душу на старости лет. Вот почему на чужбине он жил лишь прошлым, воспоминаниями о милой его сердцу России.
Раньше, когда Коровину случалось на короткое время выезжать за границу, он, по его словам, «каждую ночь видел во сне Россию, поля, облака, рожь, коноплю, лес»>[24]. Но тогда грела радость возвращения домой, а теперь, на чужбине, была бесконечная и неутолимая тоска по Родине. Е. Е. Лансере, ездивший в 1930-е годы во Францию, рассказывал В. С. Мамонтову, как несчастный Костя, увидев где-то на выставке пейзаж русской природы, стоя перед ним, расстроенным и слезливым голосом твердил: «Милые, родные русские березки, увижу ли я вас, красавицы мои?»>[25]. В одном из своих очерков Коровин восклицал: «Красавица-Россия, никогда не умирающая, нетленная, вечная!»>[26].
Любовь к России, тоска по ней и привели Коровина за рубежом к занятиям литературным трудом. Но, видимо, поначалу ему мешала его природная нерешительность и лишь исключительные обстоятельства могли направить деятельность Коровина в новое русло. Чуть было это не произошло в 1925 году, когда сын Алексей пытался покончить жизнь самоубийством. Тогда с особой ясностью ощутив, что пребывание на чужбине гнетет его, как никого другого, и что все у него не ладится, Коровин невольно стал отводить душу в воспоминаниях о России. Чтобы отвлечь сына от мрачных мыслей и вселить в него бодрость, он начал делиться с ним отрадными эпизодами своей жизни. Художник сообщал в то время Б. Б. Красину: «…я живу воспоминанием о друзьях… Каждый час я [вспоминаю] и даже написал целую книгу на рыбной ловле и посылаю написанное в больницу к Леше, стараясь развлечь его печальный дух. Я читал Феде [маленькому Шаляпину] и дочери П. Ключевского — юные сердца меня похвалили»>[27]. Однако тогда на этом дело и ограничилось.
Лишь позднее, когда Коровин временно не мог держать в руках кисть, он опять обратился к воспоминаниям и начал их записывать. Отвечая на вопрос, как он стал писателем, Коровин говорил: «Был я болен, живописью заниматься не мог, лежал в постели. И стал писать пером — рассказы. Закрывая глаза, я видел Россию, ее дивную природу, людей русских, любимых мною друзей, чудаков, добрых и так себе — со всячинкой, которых любил, из которых „иных“ уж нет, а „те далече“… И они ожили в моем воображении и мне захотелось рассказать о них»>[28].
Так в 1929 году появился новый талантливый русский писатель Константин Алексеевич Коровин. Ему было тогда 68 лет.
Начало систематической литературной деятельности Коровина знаменует мемуарный очерк «Из моих встреч с А. П. Чеховым», написанный в связи с двадцатипятилетием со дня кончины писателя и напечатанный 13 июля 1929 года в парижском еженедельнике
