Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн - [94]
Теперь же решили специально организовать такой отряд. Создателем драгун считается маркиз де Бриссак. Сформирован этот род войск был во время Итальянских войн, в период между 1550 и 1560 годами (196, с. 120). Всадники ездили на малоценных низкорослых лошадях — клепперах и делились на пикинёров и мушкетёров. Для конного боя ни солдаты, ни лошади не годились, а потому эти части всегда вели сражение в пешем строю.
Французские тяжёлые конники — жандармы — не сразу решились уменьшить вес своих лат; наоборот, вначале для защиты от пуль попытались его увеличить за счёт утолщения кирас и шлемов. Де-ля-Ну характеризует этот процесс так:
«Французские дворяне, часто впадают в крайности. Пример, который я хочу привести, касается того способа, каким они теперь имеют обыкновение вооружаться и снаряжаться. Если, правда, у них и были основания сделать свои латы несколько более прочными и надёжными, чем раньше, ввиду той опасности и силы, которую представляв ли пистолеты и пищали, то всё же они настолько превзошли в этом отношении надлежащую меру, что большинство их нагружало себя, вместо того, что можно бы назвать латами, целой наковальней. Благодаря этому, вся красота одетого в броню и латы всадника превратилась в какое-то безобразное уродство. Ибо прежний шлем напоминает теперь железный котёл. На левой руке надета железная перчатка, покрыв её до самого локтя, на правой — такой плохой рукавчик, что он ограждает только плечо. Обычно не носят набедренника. Вместо казакина носят небольшую колоколообразную юбочку и не имеют ни копья, ни пики. Наши кирасиры и шевалежеры при короле Генрихе II были гораздо красивее и изряднее на вид; они носили шлемы, наручники и набедренники на концах, и всё это вооружение было таким лёгким и удобным, что всякий мог носить его без труда на теле, хотя бы 24 часа не снимая.
То вооружение, которое носят в настоящее время, так неудобно и тяжело, что у дворян лет 35 под этими латами болят плечи» (196, с. 125—126).
Первым по-настоящему облегчил доспехи своих жандармов, преобразовав их в кирасир, Морис Нассауский (Оранский) во время Нидерландских войн (1566—1609 гг.).
В нидерландской армии катастрофически не хватало тяжёлых сильных лошадей, необходимых копейщикам-жандармам, кроме того, местность во Фландрии была холмистой, пересечённой множеством песчаных дюн и не годилась для атак тяжёлой конницы. Эти всадники были освобождены прежде всего от нижней части ножных лат и конской брони, уменьшился вес доспехов, а позже для них были отменены и копья. Так образовались первые кирасирские полки. Кирасиры стали вооружаться двумя пистолетами, и шпагой или палашом. Как и жандармские роты, кирасирские не были однородны в своём составе. Латники составляли первую шеренгу и фланги построения, остальные ряды по-прежнему были укомплектованы легковооружёнными аркебузерами, пистольерами и средневооружёнными кирасирами, имеющими более лёгкое снаряжение, чем воины первой шеренги (197, с. 200—201).
В это время впервые встречается термин «корнет» вместо «рота». Так стали называть подразделения различной численности — от 100 до 300 коней. Количество всадников зависело от степени их подготовки: чем лучше она была, тем меньше воинов составляло корнет, и наоборот.
Мориц принял новую тактику для своей кавалерии[125] — кирасир и рейтар.
Каждый корнет делился на два взвода, обученных действовать самостоятельно. При атаке испанских жандармов или немецких рейтар конники нидерландцев давали залп из пистолетов (первая шеренга), а затем, избегая лобового удара, корнет разделялся от середины и заезжал на фланг атакующей роты. Далее следовала двойная атака (197, с. 201).
В период XVI—XVII вв. были написаны несколько теоретических трактатов, так или иначе затрагивающих тактику и вооружение кавалерии. Кроме уже названных произведений Таванна и Де-ля-Ну был популярен трактат флорентийца Никколо Микиавелли (1469—1527), написанный им в конце XV — начале XVI вв.
Несмотря на популярность, работа Макиавелли является типичным образцом чисто теоретических рассуждений. Автор плохо представляет себе методы боя не только древних римлян и македонцев (68, с. 57—58), но и современных ему ландскнехтов и швейцарцев (68, с. 59). Он досконально изучил труды античных писателей, но, поскольку они сами часто допускали ошибки в рассуждениях (105, т. 2, с. 580— 582), то и трактат, основанный на таких сведениях, получился неубедительным. Его автор не понял сути любой тактики — каким образом должен действовать в строю каждый конкретный воин (68, с. 101).
Конницу Макиавелли ценил очень мало и отводил ей лишь вспомогательную роль:
«Думаю, что благодаря седлу с луком и стременами, которых раньше не знали, всадник в наше время крепче сидит на лошади, чем в древности. Вооружение его по-моему, тоже лучше, так что выдержать натиск современного эскадрона, обрушивающегося на противника всей тяжестью, труднее, чем было остановить античную конницу.
При всём том, я считаю, что не следует придавать конным войскам больше значения, чем это было в древности, потому что, как я уже говорил вам, они в наше время очень часто бывали позорно разбиты пехотой и всегда будут раз* биты, когда встретятся с пехотой, вооружённой и построенной по образцу, о котором я вам рассказывал».
