Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн - [92]

Иметь при себе такое количество пистолетов (по 4—5 штук) заставляла не только боязнь всадников вступать в рукопашную схватку, но и ненадёжность конструкции оружия того времени. Кремень быстро снашивался, а затравное отверстие покрывалось нагаром и искра не попадала в канал ствола. В бою счищать нагар было некогда, поэтому один пистолет заменяли другим.

Изначально рейтары делились на пикинёров, стоящих в первой шеренге и на флангах, и пистольеров — всех остальных конников. Пиками снабжались воины, имевшие наилучшую подготовку и более качественных лошадей, кроме пик, они вооружались пистолетами и шпагами.

Во время стрельбы пику закидывали за плечо или, держа её в одной руке, стреляли из пистолета другой. Позже (к середине XVI в.) от пик вообще отказались (196, с. 116).

Атака производилась шагом, иначе такая масса конницы немедленно расстроилась бы.

По мере того, как всадники приобретали навык в управлении лошадьми, рейтарские полки стали делиться на более мелкие подразделения и перестали ходить в бой в едином строю.

Можно задаться вопросом, почему же вражеские конники, построенные более мелкими отрядами и, соответственно, имеющие большую маневренность и возможность атаковать конное каре немцев со всех сторон, не пользовались ею? Тем более, что при слабой подготовке рейтар, многие из них, в основном стоявшие в задних шеренгах, вообще стреляли в воздух. О том говорит Де-ля-Ну (196, с. 118). Исчерпывающий ответ на этот вопрос даёт нам Гаспар де Со-Таванн (умер в 1573 г.), написавший сочинение «Школа истинного военачальника». О французской коннице того периода он пишет:

«Самое плохое в прошлом это то, что они (французские кавалеристы — В.Т.) сражались цепью: отдельные полки шли в бой, разделённые пешими солдатами, артиллерией и прочим, так что им было неудобно при случае соединиться одним с другими, чтобы усилить друг друга по надобности. К тому же даже в чистом поле они неохотно присоединялись один к другому, разве если наместник короля окажется на месте и прикажет им это сделать, ибо каждый хочет проявить собственную храбрость, не принимая во внимание ни соседей, ни, так сказать, той горы неприятельских войск, которая готова на них обрушиться, ни страха отдельных солдат, которые, чувствуя свою слабость и опасаясь превосходства сил противника, стараются выбраться из строя, думая не столько о победе, сколько о сохранении жизни при встрече с такой колонной, в которой все люди идут сплочённо, чтобы напасть вчетвером на одного, как мы говорили выше».

«Желательно формировать роты по 80—100 человек в каждой, составлять их из одних земляков, которые хорошо друг друга знают, что укрепит их спайку; роты должны объединяться в полки по 500 бойцов».

«Развёрнутая цепь конницы бесполезна; лучше всего эскадрон в составе 400 человек; эскадроны в 1500 и в 2000 человек, какие бывают у рейтаров одолели бы такой эскадрон, если бы они имели дело с одними этими 400 всадниками; но если иметь 1200 человек, разбитых натри отряда, которые одни за другим будут атаковать противника, то такие небольшие эскадроны будут иметь, намой взгляд, все преимущества на своей стороне. Большая масса людей, собранная в кучу, производит лишь сумятицу, и из них сражается лишь четвёртая часть. Такое множество солдат в одном эскадроне пригодно для рейтаров, потому что ³/₄ из них лишь челядь. Первая атака против этих крупных масс приводит их в расстройство, особенно, если она направлена во фланг; и если им удастся устоять против первой атаки первого эскадрона, то второй и третий, наверно их одолеют и разгромят, атакуя из конца в конец и прорываясь насквозь: стоит прорвать первые две шеренги, и остальная масса уже не представляет опасности. У кого наибольшее число эскадронов, по 300—400 человек в каждом, тот и должен победить» (196, с. 122).

Следуя этим принципам, Таванн, будучи маршалом, изменил тактику французской конницы и, обладая большим числом хороших всадников, стал наносить поражения рейтарам:

«Первоначально, …, рейтары били французских жандармов, благодаря своему построению эскадронами. Но, как только последние переняли, в свою очередь, эскадронное построение, они стали побеждать рейтаров, атакуя их энергично в то время, как они караколировали» (196, с. 123).

О том же есть сообщение в одном венецианском документе от 1596 г.:

«Строй рейтаров разбить нетрудно копьями лёгкой конницы. Обычно рейтары, после того, как отдельная шеренга проделывала свой заезд, смыкали ряды, выжидали атаки, встречали копейщиков, которые неслись на них», затем, раздвинув свой строй, пропускали их в него с тем, чтобы обработать их потом своими пистолетами и другим оружием. Но теперь копейщики уже не атакуют одним сомкнутым эскадроном, а, разбившись на несколько небольших взводов, атакуют рейтаров со всех сторон и разят их, и бьют, и пронизывают от края до края, разнося их строй без всякого труда» (196, с. 467).

Слабая дисциплина в рядах французской кавалерии вынудила Таванна серьёзно подойти ещё к одной проблеме, что лучше для конницы: наступать или дожидаться противника, стоя на месте?

«И в древности, и в наши времена спорили о том, лучше ли вступать в бой на рысях, или же дожидаться приближения противника, стоя неподвижно на месте. По-видимому, движение вперёд и галоп увеличивают силу и лошадей и людей для того, чтобы сокрушить эскадроны неприятеля; но, в то же время, это представляет гораздо больше возможностей тем, у кого нет охоты вмешиваться в драку, остановиться, подтянуть поводья и выпутаться из атаки; поэтому, когда капитан имеет дело с новыми солдатами или солдатами, на которых он не может вполне положиться, надо полагать — лучше, если он заставит их ждать, стоя на месте в стройном порядке, или двинет свой эскадрон рысью, либо галопом лишь на расстоянии 20 шагов от противника, ибо тогда сразу можно будет увидеть, кто покидает строй, и трусы постыдятся выйти из строя и оставить своё место перед самой схваткой с неприятелем, когда их капитан тут же может это заметить и заставить их быть храбрыми хотя бы поневоле» (196, с. 467).