Конкурс Мэйл.Ру - [6]

— Что ты маешься с мешком? Дай, положу на окно, забудешь — напомню.

Хиппа отрицательно мотнул головой. Я разложил салаты по тарелкам, налил водки, благословил трапезу.

— За встречу, — провозгласил Хиппа и опрокинул в себя стопку. Похоже, насчет днюхи он не знал и, действительно, пришел по какому-то делу. Некоторое время он машинально ковырялся в тарелке. Я не торопил его.

— Вкусно тебя жена кормит. А мы с Найдой все на гамбургерах сидим.

— Гамбургеры — не еда. Но мы тоже не каждый день пируем. Сегодня у меня просто День варенья. Ты угадал, когда зайти.

— Даже так? — удивился Хиппа. — Тут кое-что принес тебе, пусть подарком будет — он запустил в рыжие лохмы пятерню и неуверенно подергал их. — Знаешь, возможно, пригодится — полезная вещь. Шел по улице, а мужик встретился — на бутылку поменял. — Хиппа вытащил мешок из-под стола, вынул из него ярко-красный мобильник, — Держи это подальше от Длинноухого.

— Да не нужна мне трубка, есть у меня.

— Пригодится, — сказал Хиппа, — Спрячь пока. Да, к ней есть инструкция, прежде чем пользоваться, прочитай — у ней кое-какие фокусы есть. Знаешь, тут о тебе один тип несколько раз справлялся. — неожиданно переключился он на другую тему.

— Что за тип еще?

— Да с тебя ростом, в черной кожанке, на лбу — шестерки, бритый — знаешь такого?

— Смутно предполагаю.

— Он приходил ко мне на квартиру позавчера и вчера, но я не впустил, а сегодня на улице подгреб, Найда его цапнула слегка. Я подумал, тебе следует знать. Будь осторожнее, трубку носи с собой. Инструкцию не потеряй. Ну все, пошел я.

Он неуклюже поднялся, опрокинул табурет, из-под стола вылезла морда кавказки — собака, как всегда, незаметно, прокралась на кухню.

— К ноге, Найда.

Похоже, кавказка уже успокоилась, она послушно пошла за хозяином, я проводил их.

В руках у меня была новая трубка, я повертел ее в руках, думая, стоит ли верить словам Хиппы по поводу мужика, который променял ее на бутылку, возможно, что мобильник ворованный, вряд ли я буду им пользоваться, но что за фокусы новые к ней придумали — посмотрю обязательно, интересно, все-таки. Я вернулся на кухню. Там уже была Дашка, опять хлопотала у плиты.

— Хиппа ушел?

— Да, на минутку заходил посоветоваться. Найда дурит, нервничает, он подумал, что заболела.

— А ты у нас ветеринар, оказывается, — насмешливо хмыкнула Дашка.

— Ну, у меня была в детстве кавказка, я говорил ему как-то, вот он вспомнил. Немного, но разбираюсь в них. Течка у Найды, похоже, — я врал так уверенно, как будто занимался этим каждый день своей жизни. А ведь я практически никогда не вру, отучил себя. Недоговариваю — да, увожу разговор в сторону — да, но лгать себе не позволял с детства, лет с десяти. Тогда случилась неприятная история. Но я не люблю ее вспоминать, так что уж извините, рассказывать не буду. Главное, обошлось без жертв.

— Позовешь Длинноухого? Всё готово, — спросила Дашка, раскладывая по тарелкам угощение.

— Сей момент, — я нырнул в детскую. Цыпленок сидел в кроватке и сосредоточенно терзал пластмассового разноцветного клоуна, который был размером с него самого. Я улыбнулся и посмотрел в угол: ноутбук Длинноухого лежал там, но его самого в углу не было. И в детской не было. Непривычная картинка. Я заглянул в туалет, в ванную и только потом к себе.

Длинноухий сидел за компом. Услышав, что я вошел, он быстро оглянулся.

— Папа, а это что такое? — спросил он. Глаза его тревожно смотрели на меня. Я сразу понял, что именно он читал, он даже не свернул окно, только беспокойно заерзал, ожидая моего ответа.

Я хотел прочитать ему мораль, что детям нельзя лезть в почту взрослых, но произнес совсем не то, что собирался.

— Длинноухий, — сказал я. — мама ничего не должна знать. Ни при каком раскладе. Ты меня понял?

Он кивнул.

— Я надеюсь, ты настоящий мужчина. А теперь — пошли завтракать. Я тебе потом все объясню. Постарайся вести себя, как обычно…

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Сначала мне показалось, что Дашка ничего не заметила. Длинноухий, в этом ему не откажешь, прикидываться умел. Он трепался, как оголтелый на полупонятном нам хакерском сленге, бешено болтал под стулом ногами, улепетывал за обе щеки салаты. Только не поднимал глаз от тарелки — ни разу не взглянул ни на меня, ни на мать. Дважды он полез, как маленький, пальцем в нос — это с ним вообще-то случается, когда нервничает — но вовремя остановился. Затем мне приказали на минуту закрыть глаза. А когда я открыл их, передо мной стоял шикарный торт с тридцатью свечами — мой любимый — безе с орехами, а рядом с ним лежала коробка с подарком. Я мысленно загадал желание — язычество, конечно, но детские привычки уж больно сильны в нас:

— Господи, пусть в этот день через год все будут живы: Дашка, Длинноухий, Цыпленок, отец Илларион, Хиппа, Ветер, Хакер, Фея, Одинокая Птица, Шаман, — я назвал про себя еще с десяток имен прихожан нашего храма и одним духом загасил все свечи. Легкие у меня хорошие — брызги воздушного крема полетели в лицо Длинноухому. Он, отплевываясь, зафыркал и вытерся краем скатерти. Таааааак, а вот этого у нас уже сто лет как не было — ребеночек опять превращается в поросеночка. Нам обоим попало от Дашки. И я обрадовался: пусть себе ворчит, занудничает, ругается — только бы не начала нервничать.