Кони - [134]
— Если вы не забыли, милостивый государь, винную монополию я ввел в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году. И никто не осмелился возразить, что доход государственной казны с тех пор чрезвычайно увеличился. Чрезвычайно, — повторил граф. — Доход, без которого Россия просто задохнулась бы. Иностранные займы…
— Ваше сиятельство, — не удержался Кони, перебил бывшего премьера, — иностранных займов мы не избежали. Прошлогодние миллиарды франков, я слышал, Россия не без вашего содействия получила?
Витте удовлетворенно кивнул.
— Но мужика успели споить окончательно. Я, ваше сиятельство, справки навел — за годы вашей винополии питейный доход увеличился на сто тридцать три процента. А население?
— Знаю, знаю. На двадцать процентов. Я нынче не более как послушный отставник, но за событиями слежу…
В его голосе Кони почувствовал горечь и вспомнил, как председатель Государственного совета Акимов, пребывая в постоянном страхе, как бы Витте не «преступил за постромки», не сказал чего-нибудь лишнего с трибуны, частенько обрывал его резкими замечаниями и воспрещением говорить на ту или другую тему. А Витте всегда, чуть склонив голову набок, отвечал пе без яда, смиренным голосом: «Слушаюсь!»
— Анатолий Федорович, русского мужика сгубил кабак. Задолго, как вы изволили выразиться, до моей винополии.
— Не кабак, а водка, — вздохнул Кони. — У нас все спорят о том, как ее продавать — в кабаке или в монопольке, штофами или «мерзавчиками», а нужно от водки отказаться вовсе. Ввели «мерзавчики» да «сотки», а пить-то стали больше!
— Увеличение пьянства — прямое следствие выкупных платежей. Стало у мужика больше денег — он их пустил на водку. При нашей-то российской общественной жизни, если подати не поступают через одно отверстие, то непременно потекут через другое…
— Сергей Юльевич, — мягко сказал Кони, — это неверно. Нельзя представлять себе крестьян бездумным и безответственным быдлом — есть лишний алтын, пропить его! На первое января шестого года около тысячи семисот сельских обществ вынесли приговоры об упразднении на их земле казенных винных лавок. Крестьяне просят — уберите от греха подальше! А закрыли из тысячи семисот монополек только пятьсот сорок пять!
— Это неубедительно. Ваши примеры не опровергают пользы попечительств. Любую цифру можно использовать дважды — в подтверждение определенного взгляда и для его опровержения…
— Вы когда-нибудь бывали в психиатрической больнице, где лечат и алкоголиков? — сердито спросил Кони и пожалел — не обиделся бы старик.
— Нет, Анатолии Федорович, не бывал. — Витте как-то сразу сник, словно потерял интерес к спору… — Я теперь, на старости лет, часто думаю, что многого не успел. Но на монополию вы зря обрушились, ваше превосходительство, зря отметаете огульно все, что было сделано. Достоинству высшего законодательного учреждения не приличествует заменять решительные постановления благодушными пожеланиями. Одними призывами к нравственному возрождению народа дело не поставишь. А ведь наши попечительства о трезвости не без пользы были организованы…
— Сергей Юльевич, я и минуты не сомневаюсь в том, что идеи были самые благородные. Но взгляните — во что выродились Народные дома? Какой духовной пищею потчуют там человека! В московском Народном доме попечительства выходят двое куплетистов — он — она. Он загримирован хулиганом. С «сороковкой» в руке. Его подруга с синяком под глазом. А хор лапотников, носящий издевательское название «Русская деревня», поет куплеты: «Лишь приехал из деревни — два рубля спустил в харчевне, — праздник, ежели ей без водки — что корова без хвоста!» И хор подвывает на всю ивановскую: «Что корова без хвоста!» Ведь это апофеоз пьянства, а нас хотят убедить, что это культурное отвлечение от водки. Я еще скажу об этом в нашем богоугодном совете. Пусть услышат их высокопревосходительства, до какого абсурда мы дошли в нашем попечительстве о народной трезвости! — Кони говорил так громко, что на них стали с любопытством оборачиваться. Витте напряженно улыбался, и Анатолию Федоровичу снова стало жаль его.
— Ради всего святого, Сергей Юльевич, не гневайтесь на меня и не принимайте всего сказанного на свой счет. Любую благородную идею могут опошлить равнодушные исполнители и наши бюрократы…
— Да, да, Анатолий Федорович! Горько смотреть, насколько извращена первоначальная идея. Но, прежде чем ломать, подумайте: что будете строить? Я не помню, кто из философов сказал: «Не разрушайте слишком поспешно здание, в чем-то неудобное, чтобы не подвергаться новым неудобствам…»
— Лихтенберг, Сергей Юльевич.
— У вас еще молодая память, а у меня иногда подводит. Недавно выступал, приписал Шекспиру слова Шиллера… Кстати, в какую группу вы вступили? Центр, левые? — Витте даже не назвал правых, понимая, что в отношении к Кони это неуместно.
— Ни в какую, — ответил Кони. — Я не могу подчиняться директивам большинства партии… Останусь внепартийным.
— Как и я, — сказал Витте. И добавил: — Рад буду видеть вас, Анатолий Федорович, у себя на Каменноостровском.
Позже в своих воспоминаниях Кони запишет: «…Каждая[48] мне предлагала войти именно в нее. Между правыми есть несколько человек, искренности которых я не могу отказать в уважении, но программа этой группы или, вернее, партии для меня совершенно неприемлема. Это — люди, сидящие на задней площадке последнего вагона в поезде и любовно смотрящие на уходящие вдаль рельсы, в надежде вернуться по ним назад… Что касается левых, то очень многое в их программе мне по душе, но всецело ее разделить я не могу, хотя по большинству вопросов, наверное, буду вотировать с ними…»
Знаменитый сыщик Владимир Фризе — неизменный герой произведений известного писателя Сергея Высоцкого — расследует самые запутанные преступления, которые порой не под силу распутать следственным органам. В романе «В интересах следствия» произошло ограбление квартиры известного московского коллекционера. Оперативники бессильны. И тогда коллекционер обращается к знаменитому сыщику с просьбой разыскать украденную коллекцию «малых голландцев».
Подвозя летним вечером солидного капитана дальнего плавания, молодой питерский таксист Евгений и не подозревал, что на самом деле перед ним матерый рецидивист, орудием в руках которого ему, Евгению, суждено стать...
В однотомник известного прозаика, мастера детективного жанра Сергея Высоцкого вошли роман «Не загоняйте в угол прокурора», повести «Третий дубль» и «Недоразумение». Произведения отличают острая фабула, крутой, напряженный сюжет.
Высокий гражданственный пафос повести "Смерть транзитного пассажира" заключен в твердом убеждении автора: человек, предавший Отечество, не имеет права называться человеком…
Отправившись ранним утром на рыбалку, обычный дачник становится свидетелем того, как машина сбивает на шоссе мужчину.Он бежит в ближайший санаторий вызвать скорую, а когда возвращается с врачом, то видит, что жертва дорожного происшествия исчезла.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.