Конго глазами художника - [21]

Постепенно дремучий лес начал редеть. Мы приближались к рубежам обширных саванн, обрамляющих плато батеке. Все чаще деревья расступались, открывая похожие на луга прогалины, зеленый травяной ковер, издали очень заманчивый. Так и хочется прилечь, когда ноги налиты свинцом. Но при ближайшем знакомстве восторг проходил. В молодой траве пряталась жесткая стерня, след пожаров засушливой поры. Да и сами ярко-зеленые травинки были острые, как шило, и шершавые, словно рашпиль. Земля каменистая, неровная.

Последняя ночевка в деревне бакуту, и мы вышли в саванну. Как безбрежное море, простерлась волнистая степь с холмами, нечастыми рощами и голубыми далями.

Другой ландшафт — другие деревни. Селения батеке открытые, в них много воздуха и ветра, больше голубизны. А ведь жилища такие же: обмазанный потопото каркас из жердей, крыша из листьев или травы. Домики стоят либо в круг, дверью к деревенской площади, словно обрамляя ее ожерельем, либо в два ряда вдоль проселочной дороги.

Затеке не разводят так много бананов, во всяком случае, здесь я не увидел, как у бакуту, по плантации за каждым домом. Зато деревню батеке сразу узнаешь по кумирне на краю площади. Она обычно не больше собачьей конуры, но в ней собраны все деревенские боги-хранители.

Эти маленькие постройки овеяны ореолом таинственности. Меня разбирало любопытство, и я кружил возле них, как кот возле миски с горячей кашей. Но местные жители делали вид, что они тут ни при чем. Спросишь кого-нибудь, сразу насторожится и теряет дар речи. К тому же многие ни разу не видели своих собственных богов. Просто воспринимали их присутствие в кумирне как непреложный факт. Правда, такой факт, который накладывал своеобразный отпечаток на всю жизнь деревни. Только колдун знал богов «в лицо», да еще, может быть, вождь и кто-нибудь из старейших. Они втайне советовались с богами о деревенских делах.

Но у батеке есть и домашние боги, духи-хранители, защищающие от болезней и всяких бед. Вырезанные из твердого дерева, чаще всего старые, отполированные множеством рук, с темной патиной из грязи и жира.

Многие скульптуры выполнены с замечательным мастерством, с любовью и чувством. Форма чрезвычайно скупая, точная и насыщенная. Даже трудно объяснить, как художественная выразительность этих изделий могла достичь столь высокою уровня, такого непринужденного совершенства. Они кажутся неотъемлемой частью окружающего пространства, времени, людей. Авторы явно выражали душу всего народа и бессознательно добивались предельно выразительных и чистых линий.

Каждая скульптура олицетворят какого-то предка, и после освящения ее колдуном в нее вселяется дух этого предка. Чем лучше исполнение, чем больше чувства вложил в работу резчик, тем сильнее впечатление. Обычно фигуры ставят у степы на земляном полу. В полумраке хижины безмолвные идолы излучают глухую тревогу, от них как-то не но себе. Это ощущение не исчезает, что бы ни происходило в хижине. Люди поглощают горы еды, ноют, спорят, ссорятся и кричат — и все время ощущают присутствие деревянных идолов. Стоя в своем углу, они как бы пылают внутренним огнем.

Есть и совсем маленькие божки, дети носят их на веревочке на шее — защитные талисманы, с которыми не расстаются ни днем, ни ночью. Такого божка можно упрятать в спичечный коробок, а вырезан он просто и выразительно, подчас удивительно красиво. Чаще всего мальчик носит маленькую копию крупной скульптуры, стоящей в хижине у его ложа. Он получает их обе при рождении, они должны охранять его вплоть до обрезания. Потом их можно и выбросить, они. исполнили свою роль. Для идолов батеке типично, что почти все они вырезаны с ямкой на животе, куда колдун при освящении фигурки помещает чудодейственные предметы.

Это могут быть ядовитые зубы змеи, семена, причудливые камешки, ракушки, листья. У богов плодородия в ямку слой за слоем кладут частицы последа. Как в деревне роды — так новая дань. У некоторых идолов живот выдается, как у беременной женщины, у других, постарше, торчит.

В наше время власть колдуна, во всяком случае на первый взгляд, заметно ослабла. Цивилизация быстро выпалывает старые, языческие представления и связанные с ними обычаи. Ритуалы с человеческими жертвоприношениями и каннибализмом ушли в прошлое.

Но в глухих уголках, куда труднее добраться, колдун заправляет по-прежнему. Он может стать злым демоном деревни, воплощением темных сил, перед которым дрожат все жители.

Колдуна готовят к его роли с детства. Мальчика заточают в шалаш в лесу, где всякое общение с соплеменниками исключено. Он видится лишь со старым колдуном, который его обучает, ежедневно объясняет и показывает тайные ритуалы, заклинания и приемы черной магии, делится с ним опытом, накопленным за долгую жизнь.

Еду мальчику приносит женщина и просовывает в отверстие в стене. После годичного уединения он возвращается в деревню. Курс науки пройден, происходит торжественное посвящение в сан колдуна. Молодой колдун помогает учителю до его кончины, после чего занимает его место. Обладая неограниченной властью, к тому же часто психически ненормальный после долгого заточения, он вполне может отравить жизнь окружающим. И хотя теперь влияние колдуна сильно ограничено, пройдет, наверно, не один десяток лет, прежде чем он совсем утратит свою власть над душами.