Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски - [95]

Чтобы нам поверили и нас поняли, придется раскрыть некоторые скобки и критически оценить линию США на переговорах в Женеве и Вене, их упорное нежелание признать равные стандарты, попытки искусственно расчленять материю, чтобы не принимать на себя обязательств, которые не нарушали бы баланса интересов двух держав. Советская сторона избаловала Вашингтон своей гибкостью, доброй волей и покладистостью. Американцы чаще всего делают из нашей конструктивной позиции выводы, противоположные тем, на которые СССР, руководствуясь здравым смыслом и элементарной порядочностью, вправе рассчитывать.

Следующее непременное условие успеха – твердость. При всей нашей переговорной гибкости западная сторона должна постоянно ощущать, где и каковы пределы, которых СССР будет держаться непременно, в том числе в случае попыток оказать на него массированное давление.

Наиболее эффективной формой такого давления считается инспирирование демонстраций «народной воли» и создание нетерпимого психологического климата вокруг советских войск в ГДР. Имея это в виду, необходимо безотлагательно разъяснять населению двух Германий и всей Европы существо нашей концепции европейского мирного порядка, освобождения контингента от всех видов оперативно-тактического ядерного оружия, демилитаризации региона. Естественно, параллельно показывать преимущества, вытекающие из преодоления раскола Европы на враждебные военные и отчужденные друг от друга экономические лагери. Иными словами, следовало бы по всем линиям резко активизировать работу в пользу «европейского дома», выделяя мысль об увязке преодоления раскола Германии и раскола Европы.

В зависимости от реакции общественности взвесить целесообразность проведения референдума в Германии по вопросу – «принадлежность к общеевропейской системе безопасности или членство в НАТО?». Если предварительная проработка обнаружит, что нужный нам исход референдума маловероятен, замкнуть все на мирный договор, памятуя, что до его заключения немцы имеют лишь ограниченное право на самоопределение и определение будущего военного статуса Германии остается прерогативой держав, принявших безоговорочную капитуляцию.

В самом крайнем случае, да и то скорее чтобы высветить фарисейство Запада, поскольку он не примет этой модели, допустить, что объединенная Германия может являться участником военных союзов на переходном этапе к созданию европейской системы безопасности. При этом, однако, должны неукоснительно соблюдаться:

а) условия мирного договора;

б) Германия не будет входить в интегрированные структуры этих союзов и не будет предоставлять союзам возможность использования своей территории для действий, не связанных непосредственно с обороной собственно Германии;

в) на территории Германии не будет размещаться оружие массового уничтожения, а также обслуживаться техника и боевые подразделения любой национальности, выполняющие задачи общеблокового, регионального или глобального характера;

г) участие в одном из союзов не исключает параллельного участия в другом союзе, членом которого являлось до объединения одно из германских государств. Если Германия предпочтет членство в одном из союзов, то территория (в том числе воздушное пространство), на которую прежде распространялась компетенция другого союза, не может ни при каких, в том числе кризисных, обстоятельствах быть использована для размещения вооруженных сил союза, членом которого станет Германия, или в иных интересах этого союза;

д) советские войска размещались бы на нынешней территории ГДР столько времени, сколько СССР считал бы для себя необходимым в условиях размещения на нынешней территории ФРГ иностранных вооруженных сил и отсутствия общеевропейской структуры безопасности. Если СССР будет полагать, что потребность в дислокации его войск в означенном регионе отпала, он после их вывода будет иметь право содержать там персонал для наблюдения за выполнением положений, предусмотренных п. «г».

3. Объединение двух германских государств или аншлюс одного другим.

Переговорная формула «два + четыре» не обрела своей динамики и пока не оказывает воздействия на процессы практического сращивания ГДР и ФРГ. Западные немцы немало преуспели в навязывании своих взглядов новому руководству ГДР, которое подчас ведет себя так, как если бы Республика была свободна от международно-правовых обязательств перед СССР.

Парадокс – уже не только Запад, но и наш союзник убеждает Советский Союз, что объединенная Германия должна войти в НАТО, что мирный договор не нужен, что статья 23 Конституции ФРГ едва ли не самый логичный способ преодоления раскола страны. Нам подсказывают, что прагматизм рекомендует не возражать против требований, выдвигаемых Бонном и поддержанных НАТО, а добиваться «приемлемого» для СССР их претворения в жизнь.

Советская сторона изрядно потеряла от того, что не раскрыла, чем обернется игнорирование наших законных возражений против тех или иных установок для немцев, международных отношений в целом. Если бы СССР, к примеру, предупредил, что включение ГДР в состав ФРГ согласно статье 23 боннской конституции будет квалифицироваться как агрессия страны – члена НАТО против страны – члена ОВД и нарушение основополагающих прав Советского Союза, то в Бонне, и не только там, задумались бы над тем, стоит ли перегибать палку. Если бы мы заявили, что без мирного договора все наши права державы-победительницы сохранятся в полном объеме, это образумило бы многих и побудило бы немцев искать решений не в обход СССР, а вместе с ним.